Ревизор: возвращение в СССР 46 - Серж Винтеркей

– А Каллисто Гравано где?

– Да сейчас он выйдет, нормально только оденется. Он вообще-то в халате уже телевизор смотрел, кто ж знал, что вы ни с того ни с сего прикатите…

Тут из двери вышло ещё два человека, а вслед за ними сам Гравано. И сразу же начал ругаться:

– Твою мать, Коста! Что происходит? Я уже позвонил крёстному отцу, так что, чтобы ты не задумал, немедленно от этого отказывайся!

– Мои точки на нашей с тобой границе стали захватывать люди, которые говорили, что они явились от тебя. Мол, теперь ты владеешь этими точками… И они даже деньги взяли, что мне причитались. – уже не очень уверенно изложил свои претензии Коста.

– Что, прости? – изумился Гравано. – Да я ни сном ни духом, мамой клянусь, никого не посылал! На нашей с тобой границе одна нищета с твоей стороны живёт, оставь себе эту бедноту.

– А я им уже сказал, – поддакнул Родольфо, – что мы к этой истории вообще никак не причастны.

Косте стало окончательно ясно: так талантливо играют только в «Ла Скале» или в каком ещё театре, в который он ни разу в жизни не ходил. Только по названиям их и знает. Вот уж чем, а лицедейством, Гравано никогда не отличался. Он же прямой, как лом, да и большей частью такой же и тупой…

Его явно подставили, Гравано никакого отношения к захвату его точек не имеет.

А в следующую секунду он наконец понял, что произошло…

Откуда он забрал своих людей? С завода? Получается, карабинер не соврал. Люди Джино действительно облюбовали себе его завод, а он поддался на их хитрость и забрал оттуда практически всю охрану…

– Прости, Каллисто, – сказал он. – Обознались. С меня причитается за обиду. Ты знаешь, я не обману. Хорошего тебе вечера.

– По машинам, – скомандовал он своей бригаде. – Едем обратно к заводу.

Тут уже и солдаты его начали догадываться, что их обвели вокруг пальца…

Посыпались грязные ругательства, все быстро загрузились в машины и рванули обратно.

Подъехали к заводу они совсем уже в мрачных чувствах. Помощник Косты старательно избегал его взгляда, впрочем, и сам Коста смотреть на него тоже не хотел. Их обоих одурачили, как детей малых. Такой удар по репутации! А уж какой страшный удар по финансовым планам Косты!

К самому заводу подъезжать не стали. Если то, что они подозревали, случилось, захватчики могли решить, что это попытка вернуть себе завод, и тут же и стрельбу открыть. Тем более что были дополнительные основания полагать, что завод уже утрачен – все огни на проходной были погашены, чего никогда раньше не было.

Так что к заводу Коста отправил своего помощника Фортунато с еще одним солдатом. И когда тот подошел на два десятка шагов к проходной, внезапно вспыхнул луч прожектора, уставившись прямо ему в лицо. А затем прогремел хорошо знакомый Косте голос Лучиано, помощника Джино. Тот явно использовал рупор:

– Этот завод больше не принадлежит Косте. Его судьбу завтра в десять утра Коста и Джино будут обсуждать на приёме у крёстного отца. Если кто-то подойдет до этого времени ближе, чем на два десятка шагов, то мы сразу открываем огонь.

Завод вы прозевали, так что примите это с достоинством. Не заставляйте нас проливать кровь. За таким укрытием вы нас не достанете. Мы вас всех перестреляем, как куропаток в тире.

Всем всё понятно? Или есть смельчак, который хочет шагнуть вперёд и получить пулю в лоб прямо сейчас?

Помощник развернулся к Косте и развёл руками. Мол, шеф, и как реагировать?

– Все, мы уходим! – крикнул Коста. – Но вы за это ещё ответите. Не думайте, что это вам сойдет с рук просто так.

Ну, какую-то угрозу он должен был, конечно, высказать после того, что произошло, но даже сам понимал, насколько она жалко звучит в создавшихся обстоятельствах.

– Босс, может быть, под утро попробовать, часа в четыре, когда они совсем сонные будут, подобраться и атаковать? – предложил помощник, вернувшись к Косте.

– Черта с два они сегодня будут нести службу небрежно, – тут же отмёл это предложение один из самых толковых солдат Косты Франко. – Если они там всей бригадой собрались, у нас нет ни одного шанса. Нас действительно либо под забором перестреляют, либо на нём.

– Да, не будем ничем таким заниматься, – помотал головой Коста. – Всё, теперь вопрос будем уже у крёстного отца решать. Правда, мне надо позвонить консильоре, узнать, не очередная ли это проделка Джино. Может, никакой встречи завтра ещё и не планируется…

Возвращался Коста, конечно, домой к себе в полном трауре.

Он уже представлял себе в мечтах, как всего за несколько месяцев станет обладателем неслыханного богатства по меркам Сицилии и начнёт жить на широкую ногу. А также, увеличив количество солдат, станет расширять свои границы.

И всё пошло псу под хвост. Какое разочарование!

А больше всего тревожило, что раз Джино назначил им встречу у крёстного отца, значит, он на что-то рассчитывает, что даст ему там преимущество… Может быть, на то, что крёстный отец тоже уроженец Катании, как и сам Джино? Или он и вовсе заранее с ним договорился об этом захвате?

* * *

Куба, Гавана

Прежде всего, конечно, мы с Томашем попросили нам найти в Президентском дворце телефон, и один из клерков, что сопровождал гостей Совета министров Кубы, провел нас в пустой кабинет, где нам предоставили доступ к телефону. Я набрал наш номер в отеле. Как раз рассчитал, что Галия с детьми уже должны вернуться с пляжа. Скорее всего, жена уже уложила детей и сидит в гостиной неподалёку от телефона, читает книгу.

Расчёт оказался верен. Галия очень быстро сняла трубку.

– Паш, а что ты звонишь? Я думала, ты уже подъезжаешь к нашему отелю из Гаваны…

– Кое-что изменилось, милая. Нас сегодня пригласили на приём в польском посольстве в Гаване, жду там же и тебя в одном из твоих новых прекрасных платьев.

– Ой, здорово! – радостно сказала Галия. – Как раз надену то второе, что ещё не надевала в приличное место… Но подожди, а как же дети? – спросила Галия.

– А так же, как в Москве. Попросишь Валентину Никаноровну с ними посидеть несколько часов, пока мы будем на приёме. Он начнётся в шесть вечера, так что к часам десяти вечера мы уже и вернёмся. Думаю, Валентина Никаноровна не откажет тебе в такой небольшой любезности.

– А, ну да, конечно, не откажет, – тут же согласилась Галия. – Договорюсь. А ты уже, получается, не