Знаменосец забытого бога - Юрий Ра

и положить в кладовку. Холодильник как складской ресурс не подходил категорически по причине своего заниженного объема. Две курицы — и морозилка всё. Две сумки условного скоропорта типа сыра, сливок, колбасы — и нутро белого помощника забито. Впору второй покупать. Вот только короткий период изобилия закончится, а там снова полупустой холодильник, второй набивать будет нечем. Тем более, на семью из трёх человек. Опять же, снабжение в столице нашей Родины всё-таки лучше, чем в провинции, несравнимо лучше. Вареная колбаса, масло и сыр с прилавков не исчезают, так что ерунда это — второй холодильник!

Родители не предполагали, какие взрослые мысли крутятся в голове их сына, а его лёгкую рассеянность привычно списывали на возраст. Удобно, любой закидон можно на него списать. Хочет мороженого? Так возраст детский. Не хочет мороженого? Так понятно же, переходный возраст. Зато в носу не ковыряется, неудобные вопросы не задает, в толпе не теряется.

— Представляете! От меня на работе потребовали доказательств, что Тимка в июле уедет в лагерь! Оля, дай мне путёвку, завтра покажу нашему парторгу.

— А он тут причём?

— Общественная нагрузка, понимаешь-ли! Партия следит за здоровьем подрастающего поколения.

— Получается, не просто следит, а надзирает. Пап, а если бы меня в деревню сослали, то как бы ты доказывал это?

— Ой, не знаю. Придумали бы что-нибудь. Наверняка есть какой-нибудь способ. Слова коммуниста уже мало. — Худощавое лицо отца вытянулось как от лимона.

— Тимка, ты завтра чем собираешься заниматься? Опять бездельничать?

— Мам, ты что! Когда я бездельничал? Буду гулять с Тёпой, играть на гитаре, почитаю, начну собирать чемодан, поем раза три, физкультурой позанимаюсь. В туалет схожу…

— Понятно всё с тобой. Чемодан не собирай. И вещи еще не все куплены, и ты не знаешь, как надо их складывать, чтоб не помялись, и вообще.

— Что вообще?

— Заранее предупреждаю, что буду проверять, что ты берешь с собой в лагерь, чтоб ты всякую ерунду на тащил.

— Ого, сынок, у тебя нарисовывается шмон перед этапом. — Вот как так, только что отец сидел недовольный, а уже ржёт над бедой Тимура. Где мужская солидарность и сопереживание? Сто процентов, сам же небось страдает от гиперопеки, а туда же, шуточки.

— Я не знаю, что означает слово «шмон», — мама зацепилась за ремарку в свой адрес, — но пионерский лагерь — это важный этап в жизни мальчика. Тем более, что едет последний раз в старший отряд и больше он туда не попадёт. Ты, Павел, как отец должен осознавать этот момент и оградить ребенка от него самого. А то знаю я, хлопушки, пистоны, ножички, карты… А его потом выгонят из лагеря за нарушение дисциплины.

— Ну и что страшного? В комсомол уже приняли, что они мне сделают? А выгонят, так я только рад буду.

— Вот! — Указующий перст, а не палец вонзился в грудь отца, удлинившись на полметра и начав его жечь как лазер. — Это твоё воспитание!

— А я не отказываюсь! Я отец! Ты, небось, замуж шла за меня не потому, что я телком был на веревочке. Тимур тоже будущий мужчина и муж. Так и пусть растет мужиком.

— То есть, ты не против, да? Карты, ножики, сомнительные знакомства, может, и нальёшь ему тогда? А что, мужик же растёт!

— Может и налью. Пускай пробует под присмотром и дома, а не где-попало с кем-попало. Пусть узнает, что делает алкоголь и какой он на вкус в максимально безопасной среде.

— Да знаю я. — Нечаянно проболтался Тимур и тут же пожалел о сказанном. — Знаю, что гадость на вкус, пацаны рассказывали.

— Что пил?

— Пиво, та еще гадость. Горькое и какое-то… короче, лимонад вкуснее.

Тимур выкручивался как мог, он не боялся родителей, просто раздражают все эти разборки, выяснение отношений, нотации. Родители, в сущности, неплохие люди, говорить им, чтоб не лезли в его жизнь, не хотелось. Тем более, что это вряд ли помогло. Обычно люди плохо реагируют на советы не лезть в чужую жизнь. Такие советы входят в топ-пять самых неосуществимых, наряду с советами не волноваться, не переживать и быть аккуратнее.

В конце концов воскресенье кончилось, а вместе с ним и обязаловка с социальными обязанностями его как хорошего сына. Вечерняя прогулка с собакой, уже привычно проведенная в формате пробежки, ужин, душ, партия в шахматы с батей — всё, можно закрываться и спать. Вот интересно, Тимур заметил, что в этой жизни он так втянулся в бег, что даже пройтись по улице в магазин не всегда получается. Через какое-то время он замечает, что перешёл на лёгкий бег. Прямо потребность в беге какая-то выработалась, зависимость!

Утром, как обычно на каникулах, он первым делом проверил, насколько ему в квартире одиноко. Снова один? Ура! И спасибо папе, он перед уходом на работу выгулял собаку. Завтрак или газета? Совмещать Тимур не станет, нет у него такой привычки читать свежую прессу за завтраком. Тем более, несвежую. Тем более, не читать, а искать свои номера. Решено — сначала завтрак.

Глава 14

Мотоцикл — зверь

«Пять билетов, пять билетов, это много или мало! Чтобы жизнь за пять билетов пролетела пробежала!» — Тимур пел на мотив отстойной песенки про три минуты, не помня более ни строчки. Получалось не очень. Тёпа попробовал помочь с вокалом, завыв в унисон, но не попал в тональность и сделал только хуже. Чем такое извращение, лучше уже идти билеты проверять, а помыть за собой посуду он успеет.

И тут неожиданное понимание накатило как тот девятый вал с картины Айвазовского. Кайрос! Что он ему говорил этой ночью, это очень важно! Видение второй встречи с богом-куратором заслонило все дела и реалии утра, Тимур почувствовал — непременно надо вспомнить каждое слово бога. Как это обычно бывает в таких случаях, воспоминание размывалось и не давало всмотреться в себя, так зеркало в ванной мутнеет, когда включаешь горячую воду.

— Ты мой адепт, должен не просто жить и радоваться обрушившемуся на тебя счастью. Твоя безмерная благодарность мне должна иметь выражение.

— За что благодарность, за ковёр?

— Не перебивай, смертный. Ты должен донести до других короткоживущих знание обо мне. Не алтарь, но знание и вера в мои силы, вот в чём будет заключаться твоё служение мне. Принеси в этот мир Слово о боге, ниспосылающем