Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков

Обеспечь господина доктора всем необходимым.

Примерно через час передо мной предстал уставший лейб-медик. Коротко поклонившись, врач сообщил мне, что все окончено, и он готов отвечать на вопросы.

— Это действительно был яд. Подробности я смогу сообщить, когда сделаю необходимые анализы, но и без них могу сказать, что отрава находилась в вине. Причем, если бы он пил ее понемногу, смерть наступила бы через несколько дней, но поскольку он выдул сразу не менее полуштофа, доза оказалась слишком высока.

— Мне нужно от тебя две вещи. Письменное заключение, а также, чтобы ты некоторое время молчал если не о самом факте смерти, то хотя бы о сделанных выводах.

— Как вам будет угодно.

Мне было о чем подумать. Несчастный пропойца фактически спас меня от неминуемой смерти. Но теперь следовало как можно быстрее выяснить, кто был настолько близко, что мог пробраться в мой дом и отравить вино?

— Жандармского поручика, как там бишь его, черт…

— Беклемишев Михаил Васильевич. Только он уже штабс-капитан, ваше высочество, — напомнил прибежавший на шум Юшков.

— Не суть. Срочно его ко мне!

— Слушаюсь! — кивнул верный адъютант.

— Все входы и выходы во дворец закрыть. Всех впускать, никого не выпускать. Если кто-то из слуг или придворных исчез, я хочу знать об этом немедленно! Исполнять!

Увы, но к утру продолжавшееся всю ночь следствие зашло в тупик. Люди плакали, клялись всеми святыми, но никто ничего не видел, не слышал и не знал. Сбежавших тоже не было. Такое впечатление, что недавно переведенный в комнатные лакеи Матюшка сам принес в дом яд, после чего выпил отравленное вино и тут же умер.

— Что здесь происходит? — страдальческим тоном поинтересовалась одетая в шлафрок и немного сбившийся на бок чепец Александра Иосифовна.

Ответом ей было неловкое молчание. Запуганные слуги не решились ответить, а офицеры деликатно отвернулись, не желая видеть супругу своего начальника в столь неподобающем ее положению виде.

— Убийство! — коротко отозвался я.

— Что? Но…

— Молодой лакей, ты его, скорее всего, не помнишь, был отравлен. А теперь, будь добра, вернись к себе.

— Отравлен? Но как это случилось⁈

— Господи, Санни, умоляю, вернись к себе!

— Слуга выпил вино, предназначенное для его императорского высочества! — неожиданно вмешался жандарм, буквально впившийся взглядом в лицо великой княгини.

— В…вино? — ахнула она, прикрыв рот рукой.

— Вы что-нибудь знаете об этом?

— Нет… нет… не может быть…

— Штабс-капитан, что ты себе позволяешь⁈ — машинально прошипел я в сторону Беклемишева, начиная кое-что понимать…

— Я… я не виновата! Я не знала! — продолжала бормотать Александра Иосифовна, после чего медленно опустилась на пол, лишившись чувств.

Бросившись к сомлевшей от столь резко нахлынувших переживаний женщине, я подхватил ее на руки и унес в спальню. Откуда вышел только через полчаса и тут же начал раздавать приказания.

— Юшков, поднять по тревоге мою охрану!

— Есть! — козырнул адъютант, благоразумно решивший не задавать излишних в данной ситуации вопросов.

— Кузьмич, распорядись, чтобы запрягли три или четыре экипажа.

— Сию секунду, ваше высочество. А три или четыре?

— Сколько есть, столько пусть и запрягают. Остальные, — обвел я глазами слуг, — вон!

— Какие будут приказания? — с готовностью в голосе поинтересовался жандарм.

— Как догадался, что… — замялся я, затрудняясь подобрать правильную формулировку.

— Практика показывает, — пожал плечами Беклемишев, — что при отравлении одного из супругов обычно замешан кто-то из домашних. Чаще всего жена или муж. Александра Иосифовна рассказала, где взяла эту гадость?

— Куда б она делась…

— У кого-то из Анненковых?

— Откуда ты такой догадливый на мою голову взялся, — пробурчал я, пристегивая к поясу кобуру с револьвером и кортик.

Наверняка со стороны это выглядело немного глупо, но мне нужно было чем-то себя занять. К тому же с оружием я чувствую себя уверенней. Наконец, все было готово. Собственно говоря, охрана из матросов и без того была на ногах. Оставалось лишь запрячь экипажи…

Еще совсем недавно род Анненковых был довольно богат. Им принадлежали обширные имения в Курской, Нижегородской и Харьковской губерниях. Большие каменные дома в обеих столицах. Увы, те времена давно прошли, и теперь Сергею Петровичу для того, чтобы жить в Петербурге, приходилось снимать небольшую квартирку на Фонтанке в доходном доме купца Лопатина.

Впрочем, он и там пытался вести светский образ жизни, устраивая вечера, на которых блистали его юные дочери. Правда, сейчас его девочки, кроме Марии, гостили в Москве у родственников. Обычно аристократы ложатся спать поздно ночью или даже ранним утром, но сегодня они никого не принимали, а потому в квартире было тихо. Пока около половины четвертого по полуночи не раздался громкий и требовательный стук в дверь.

— Кто там? — испуганно спросил первым вышедший на шум лакей Антип.

— Открывай, полиция! — рявкнул кто-то таким страшным голосом, что и без того трусоватый слуга едва не начал заикаться.

— Ну и что, что полиция! — возмутилась кухарка Марфа — крупная женщина лет тридцати от роду с решительным выражением на лице. — Чего тарабанить и добрых людей пугать?

Тем не менее, дверь все же открыли, и внутрь квартиры тут же ворвались вооруженные матросы в сопровождении жандармского офицера.

— Где хозяева? — строго спросил он у перепуганного Антипа.

— Спят…

— Буди!

— Барина?

— И барина, и барышню, и всех, кто в доме. Да поживее, любезнейший, черт тебя подрал…

— Да что же это такое делается? — тихонечко причитала кухарка. — Ратуйте, люди добрые…

Впрочем, произведенного ими шума оказалось достаточно, чтобы разбудить всех обитателей и без посторонней помощи. Первым вышел, разумеется, хозяин и с удивлением поинтересовался, какого черта, собственно, происходит?

— Сергей Петрович Анненков? — обрадовался ему как родному жандарм.

— Да. А в чем собственно дело?

— И дочка ваша, Марья Сергеевна, дома?

— Разумеется. Но она спит… а по какому праву вы, собственно…

К сожалению, договорить ему не дали. Один из моряков, повинуясь знаку начальника, ловко двинул ему под дых пудовым кулаком, заставив непривычного к подобному обращению барина согнуться. После чего коллежскому секретарю заломили руки и вытащили на лестницу. Следом за ним вывели и Антипа, а вот с Марфой пришлось повозиться. Будучи здоровой и решительной женщиной, она с легкостью сбила с ног ближайшего к ней морского пехотинца, после чего заорала благим матом и