Два доллара - Герман Иванович Романов

меньше — до вечера придется повозиться, а то и до утра. Вот только испанцы не дадут столько времени, вот они, совсем рядышком — перегородили выход четыре броненосных крейсера, и как недавно выяснилось, очень опасных в бою для одинокого «Бруклина». А тот сражаться в полную силу не может — одна из четырех башен не действует, боеприпасов в погребах мало до обиды, едва четверть.

А кроме него сражаться, по сути, некому!

«Айова» без боекомплекта бесполезна, к тому же не может дать ход, чтобы уйти на ремонт. А торпедировать ее могут в любую минуту — корабль стоит на отдалении, и совершенно беззащитный, несмотря на все свои внушительные стволы, торчащие из башен.

Перекупленный у бразильцев «Нью-Орлеан» стоит с разобранными машинами, и при непрерывной работе механиков их соберут только к утру. К тому же небольшой крейсер, главной защитой которого является скорость со способностью удрать, сейчас стрелять не может, так как его стиснули с бортов два массивных транспорта с припасами для дивизии.

«Нью-Арк» с почти пустыми угольными ямами еще готовиться дать ход, на крейсере спешно разводят пары. Но опять же — и его стиснули транспорты, бросившие якоря — корабль фактически попал в ловушку, и ему требуется время, которое противник вряд ли даст.

Есть еще «Марблхед», полностью готовый к схватке, но корабль водоизмещением в две тысячи тонн будет уничтожен куда быстрее «Бруклина» — и не защищен нормально, чтобы выдержать бой против броненосцев, пусть и малых, «второразрядных». И не удержится за «Бруклиным», когда тот даст полный ход. А принимать бой безумие — пушки на «инфантах» в одиннадцать дюймов, и снаряды в три центнера весом исправно взрываются, нанося серьезные повреждения. Тот же «Техас» испанцы разделали под орех, навалившись на него вчетвером. И теперь незавидную судьбу этого броненосца может повторить «Бруклин», которому придется сражаться в одиночку против всей эскадры Серверы, причем зажатым в бухте, без хода, обреченным на заклание. Да, его команда готова биться до последнего, но это не спасет транспорты, набитые людьми, а только отсрочит их неизбежную гибель.

— Командор, нужно сгрузить на берег моих парней как можно быстрее, используя переговоры как предлог!

Генерал Уильям Шафтер стоял с побледневшим лицом — зрелище расстрелянного транспорта, что сейчас чадил черным дымом, завораживало. И это всего от двух снарядов, точно попавших в борт. Страшно представить, что произойдет, если броненосец станет стрелять дальше из своих орудий, упрятанных в барбеты, и прикрытых сверху сферическими колпаками. А ведь есть еще миноносцы, что наглядно торпедировали пароход, и расстреляли из пушек катер, что проигнорировав их сигналы, продолжал идти к берегу. Посудину разнесли в щепки вместе с людьми, и это потрясло всех американцев, воочию увидевших насколько жестоки испанцы.

— Не выйдет, генерал — вы посмотрите, как встали их броненосцы, пушки наведены. И начни мы сейчас высадку людей, транспорты начнут топить все катера и баркасы, что испанцы уже продемонстрировали. И я не в силах помешать этому будущему избиению. И вы прекрасно знаете, генерал, что тому является причиной! Лучше посмотрите на броненосные крейсера Серверы — мы потратили свыше полутысячи восьмидюймовых снарядов, но где, спрашивается, следы попаданий и взрывов на вражеских кораблях⁈ Сотни офицеров и матросов видели пожар на пятом броненосце — но где он⁈ К тому же поневоле возникает вопрос — откуда этот корабль взялся лишним в составе эскадры Серверы⁈

Ответа на этот вопрос ни у командора, ни у генерала не имелось — зато они прекрасно видели всю испанскую эскадру, что перекрывала выход в море. Превратив большое пространство бухты в западню, где попались почти полусотня кораблей и судов, с многими тысячами пока еще живых людей. И стоит начаться бою, как спасаться придется вплавь, благо до берега недалеко и начался отлив. Но очень многие, не меньше половины просто утонут — где выходцам из многих штатов, что не являются прибрежными, научится держаться на воде. А других просто убьют разрывы снарядов и пожары, что испанцы уже продемонстрировали, причем наглядно, для вящей убедительности и доходчивости, будто диким туземцам.

Американцев душило бешенство к высокомерным кастильцам, но сделать ничего было нельзя — на трап «Бруклина» вступил офицер в синем мундире, с набором золотистых нашивок на обшлагах. И прибыл он на захваченном у американцев же катере, что сразу застопорил машины после предупредительных выстрелов. И таких было несколько, и на каждый из них для чего-то спускались испанские моряки с винтовками, видимо караулы для уже захваченных пароходов. Но все объяснит этот испанский офицер, лицо которого застыло маской скучающего джентльмена на задворках великой колониальной империи. Таких высокомерных моряков, с чином кэптена, Шлею доводилось видеть, ими полон Королевский Флот, причем уточнения для него не требуется, какой именно короне он принадлежит!

Ветеран войн с индейцами «Пекос Билл» — генерал-майор Уильям Руфус Шафтер, командующий экспедиционной дивизией, что первой высадили на Кубу. Страдал от излишнего веса — чуть ли не на девять пудов по русскому счету, и считался одним из самых худших кандидатов на роль «освободителя Кубы». Но раз верен «демократии», добровольцем сражался с конфедератами, к которым попал в плен. Но несмотря на это продвинулся до бригадного генерала, за отличие, ведь показал себя приверженцем президента Линкольна…

Глава 37

— Рад с вами познакомиться, джентльмены, жаль, что при столь прискорбных обстоятельствах. Ведь сегодня на дно к той тысяче погибших, что оказались на ваших броненосцах и крейсере «Нью-Йорке», не пройдет получаса, добавятся не меньше десяти тысяч человек. К моему великому сожалению, ведь многие просто не выплывут, когда испанцы начнут торпедировать и расстреливать в упор эти транспорты, которые набились в бухту как сельди в бочку. И ничего не поделаешь, господа — мы на войне и есть правило, что десант лучше уничтожать в море на транспортах, чем воевать с ним на берегу. Так что остается только сожалеть, что мы стали воевать.

Шлею очень не понравились хладнокровные нотки в голосе стоящего напротив него испанского офицера, равного ему по должности. Этот младший флагман эскадры контр-адмирала Серверы мог быть кем угодно, и не только испанцем, потому что английский язык был слишком правильным, такой долго изучают, но с ним не рождаются. И сейчас командор не сомневался, что видит перед собой офицера Королевского Флота, о котором говорил пленный испанец — тот самый кэптен. И нет сомнений, испанцы враги, они пылкие, а этот на диво спокоен и смотрит «сверху вниз», тщательно