Дурень. Книга первая. Сашка - Андрей Готлибович Шопперт

А Сашка и в самом деле вскоре уснул.

Больше полиция ему вопросов не задавала. Через неделю он узнал, что во всём, как и решила Машка, виноват немец — управляющий. Он проворовался и решил всех отравить, когда его князь Русиев вывел на чистую воду. А потом и себя отравил. Самоубивца похоронили, хоть он и был православным не на погосте. А возле свинарника. И никаких крестов на могиле не поставили. На похоронах Сашка не был. Да и не звали его. Он болен, отощал и четыре дня скитался шишками питаясь. Ослаб. Пусть лежит и набирает сил на переезд в Тулу.

Через неделю и поехали. Сашку нарядили в тот самый парадный фрак, что ему к свадьбе матушки — княгини построили. Он сидел в бричке, обтыканный подушками и с тоской глядел на удаляющееся Болоховское. Он тут планов понастроил, как реорганизовать «Рабкрин», самогон гнать, селекцией заняться, кукурузу и подсолнечник завести. Подумать о выведение сахарной свеклы, а его бац и в город увозят. Тула. Весь город делает оружие. Ну, оружие — это тоже интересно. Автомата Калашникова он не изобретёт. Сто раз разбирал, но затвор не повторит, да и стали сейчас не те. Цельнометаллический патрон? Смешно. Хотя?

Дебил! Научись сначала ходить и говорить, отвесил себе мысленно затрещину Виктор Германович.

Событие тридцать седьмое

— Опять холера… теперь никакие богатства ни к чему — а с деньгами издыхать страшно.

Гиляровский В. А., Мои скитания

— А ты знаешь, Сашенька, какую замечательную историю мне отец Феофан недели две назад рассказал? — Ксения сидела в пролётке рядом с болезным, а князь ехал на вороном жеребце, которого он прихватизировал в Басково у почившего не в бозе отчима своей жены. М… Приемного свёкра? Свёкр был моложе зятя лет на десять — пятнадцать. Ему в аду кони не нужны. С имуществом пока ничего не понятно, но лошадей стоимостью в три тысячи рублей на серебро князь Болоховский решил в бесхозном ноне селе не оставлять, ещё угробят крестьяне, ненавидящие грузинского князя, а то и сведут. Серьёзная потеря, у князя Николая Ивановича денежное довольствие на Оружейном тульском заводе за год в десять раз меньше, чем цена этой пары. Так что, сам князь ехал сейчас в Тулу на жеребце — Вороне, а кобылку Кару (черная) привязали к задку пролетки, где сидели Сашка — дурень и Ксения Сергеевна.

— Расскажи. (аскаши). — Сашка вертел головой к вечеру второго дня путешествия они достигли Тулы. Ночевали в каком-то селе в доме крестьянина. Там была станция, но ни одного свободного места ни в ней, ни в доме гостевом, стоящего рядом трактира, не нашлось. Дом, в котором они остановились на ночлег по совету станционного смотрителя, был с земляным полом, вонючим и однокомнатным что ли. Студия такая на древний лад. Лучше бы на сеновале где-нибудь разместились. Плакал ребёнок всю ночь, мычала корова за стенкой в хлеву, орали на всю мощь петухи чуть не с четырёх часов утра. А ещё пищали по углам мыши, а по голове ползали тараканы. Это был писец, Сашка ни на минуту не сомкнувший глаз ночью, как только они, позавтракав молоком и свежеиспечённым ржаным хлебом, тронулись, его сразу вырубило и только вот подъезжая уже к Туле проснулся. Сейчас сидел с кринкой молока в руке и слушал болтовню сестрицы старшей.

— Отец Феофан рассказал, что император Пётр Алексеевич, чтобы привлечь в Тулу молодых мастеров дал указание в казённых деревнях провести смотр, выбрать пару сотен самых высоких и красивых девушек на выданье и привезти их в Тулу, где и выдавать мастерам в жены.

Ни хрена себе. Такого Сашка точно не знал. Евгеника настоящая. У Томмазо Кампанеллы в его «Городе Солнца» есть интересная программа, как род человеческий улучшить. Он предлагал толстым в жёны давать худых и наоборот. Мысль интересная, тем более что всё же ожирение — это не только образ жизни, но и неправильный обмен веществ. Может и сработала бы идея этого фантаста, если кто задумал бы проверить и воплотить в жизнь его идеи. А вот идея Петра нашего первого? Красота девиц и рост плюс ум и изобретательность мастеров. Могли вполне себе получиться продвинутые индивиды, а если учесть, что Тула не самый большой город был в то время, и оружейники, скорее всего — закрытая каста и женятся между собой, внутри клана, то за сто с лишним лет, за шесть поколений могли получиться вполне себе умные и красивые люди.

В Туле в прошлом — будущем Виктор Германович не был. Даже не сильно представлял, где она находится. Понятно, что южнее Москвы, но не сильно. Километров сто. Раз город-герой, то война до неё докатилась, и фашистов там остановили на подступах к Москве. А что за река бежит в городе? А чёрт его знает. Когда город основали? Какие там достопримечательности кроме оружейного завода? Теперь узнает.

Въехали под щебет Ксении в город. Дороги, если и лучше той ужасти с колеями, что у них в селе, то не сильно. Деревянные низкие дома, покосившиеся заборы, вонь свинарника, хлева и птичника вместе. И всё это ароматное богатство лепешками и конскими яблоками прямо на улице. Свиньи и куры гуляют бесхозно по дорогам. Европу в попаданческих романах принято грязной и немытой называть? Ну, тут поспорить за первенство с Парижем Тула точно могла. Правда, чуть дальше стали сначала деревянные тротуары попадаться, а уж совсем к центру и мощённые булыжником улицы. И тут Сашка, вертевший головой, ощутил в полной мере, что такое когнитивный диссонанс. Они подъехали к Кремлёвской стене. Самой настоящей. Гости столицы видят в основном Спасскую, Сенатскую и Никольскую башни, что стоят на Красной площади. Они высокие и стена там высокая. А в остальных местах и башни ниже и стену Бубка с шестом свободно преодолеет. Вот именно к такой стене, что расположена со стороны Москвы реки и подъехала их пролётка. Не сильно высокие башни копии Тайницкой или Безымянной, из красного кирпича, и стена с теми же самыми ласточкиными хвостами, что и в Кремле московском. Взяли Московский Кремль и перенесли на сотню вёрст.

Дальше ехали по улице, что эту стену огибает, как называется не написано, ни одной таблички нет, но Кох бы её Кривой обозвал. Потом пролётка свернула в радиальную улицу. Она тоже была замощена булыжником и даже Ксения — говорушка вынуждена была замолчать, прикусив язык. Кроме самого Кремля Виктора