Ответ Чемберлену - Андрей Готлибович Шопперт

Повторное исполнение песни и та сценка с переодеванием пастуха Левину понравилась. Не было ни малейшего сомнения, что песню предложила спеть эту его Дюймовочку, для СССР и двух попаданцев — за глаза, а песня из девяностых. Ни «Комбинации» ещё нет, ни Алены Апиной. Ещё в пятый, небось, класс бегает.

Песню Левин помнил, наверное, и сам бы смог спеть. Очень её внучка любила исполнять, кривляясь с микрофоном перед телевизором.

Дверь в клуб опять открылась, и в тесный предбанник попыталась ещё толпа молодёжи протиснуться. Владимира Ильича, точнее, своего тренера Костика Квасина пацаны узнали и стали наперебой здороваться и спрашивать про успехи. На них зашипели соседи и Левин решил ретироваться. Устал за день страшно, хотелось принять душ и вытянуться на кровати.

Первая половина плана удалась. В душе на первом этаже гостиницы никого не было. Да, во всей гостинице никого кроме вечной Дуси. Не сезон — всякие доктора и профессора прибудут через месяц, будут в теплицах налаживать капельный полив и выводить новые сорта овощей. Владимир Ильич с удовольствие простоял минут десять под горячими струями воды, согреваясь. Внутри здания автовокзала было тесно и душно, и Костик три часа, что ожидать пришлось автобуса, провёл на улице, там посидеть на лавочке и то не удалось, вечно подходили мужики и чиркая спичками зажигали сигареты, окутывая пространство вокруг себя вонючим дымом. Левин в очередной раз проклял Петра первого, и чуть на автомате не сказал: «Крекс, фекс, пекс». А вот интересно работает его проклятье через три сотни лет? Проверять не хотелось.

Пришлось три часа в основном ходить вокруг автовокзала.

Постояв под горячим душем, Левин вернулся в номер и только вытянулся на кровати, как цветным вихрем ворвалась Марьяна.

— Володя, тут такое я опять натворила! — И бросилась ему на грудь.

Событие тридцать седьмое

Если… наказывать ребенка за дурное и награждать за доброе, то он будет делать добро ради выгоды.

Иммануил Кант

24 февраля, на следующий день, Марьяна утром убежала на работу, а Левин сидел в номере и из заметок, что ему передал Евгений Мартынов о своих пребываниях в разных городах и разных гостиницах пытался, составить весёлый рассказ. Выходила жалоба, а не рассказ… пока он не вспомнил рассказ или, точнее, миниатюру Задорнова, про то, как на западе спят в гостиницах под одеялом, которое заправлено с обеих сторон между матрасом и коробом кровати. Таких кроватей ещё в стране нет. Не додумались до такой простой вещи. Но Костик Квасин ведь был и Боливии и на Кубе. Нет. Куба — это святое. Там друзья, а вот посмеяться над боливийцами проклятыми — почему нет. Там Че Гевару предали. Пришлось, правда, в начале рассказа описывать, как эти кровати в виде короба устроены. Даже мысля мелькнула, предложить Николаю Петровичу — директора колхоза «Завет Ильича», выйти на какую-нибудь мебельную фабрику и организовать совместный выпуск таких кроватей. Почему нет. Они нам мебельные щиты и фурнитуру, а мы им сумки и колбасу. А потом через их магазины продавать… Или как сейчас устроена торговля мебелью? Вопрос.

— Разреши? — в дверь стукнули и она сразу открылась, никто ответа ждать не стал.

На пороге стоял их участковый сельский капитан Краснов и незнакомый Костику человек с бульдожьим таким подбородком.

— Входите, — Левин отодвинул от себя тетрадку с незаконченным рассказом и встал, кивнув головой вошедшим, то ли здороваясь, то ли приглашая войти в номер. Люди были без верхней одежды, разделись видимо в вестибюле. На Краснове был серый милицейский мундир, а дядька с бульдожьей челюстью и светлыми, едва голубыми глазами, был в коричневом свитере и джинсах.

— Поздравить тебя можно? — Валентина Сергеевича Владимир Ильич знал хорошо, он иногда заходил к ним в спортзал, «вспомнить молодость» потренироваться в паре с Серёгиным. Вспоминать ему многое надо, приёмы получались корявые и медленно всё. Левин участковому даже показал парочку нормальных приёмов из боевого самбо, вдруг пригодится при задержании преступников. В последнее время их и отрабатывали, понравилось капитану.

— Так себе, хотел золото, получил серебро, но это позволило стать членом сборной. Могу на Чемпионат мира поехать, — решил похвастаться Владимир Ильич, не от словоохотливости, время тянул, чтобы понять, кто пришёл с участковым, и как себя вести.

— Лиха беда начало, — капитан хлопнул Костика по плечу и мотнул головой в сторону бульдожьего мужика, разглядывающего обстановку гостиничного номера, — Это — Пётр Тихонович Сухой — сотрудник КГБ СССР, подполковник государственной безопасности.

Подполковник отвлёкся от созерцания медалек и грамот, успевших скопиться у Квасина, и протянул руку, — Можно просто Пётр Тихонович.

— Квасин Константин Олегович, — так-то Левин испугался, предчувствовал, что встреча неизбежна, но что вот так быстро доберутся, не ожидал. Странно, что без всякой группы захвата… Хотя, может она с автоматами наголо в коридоре ожидает команды на штурм.

— Знаю. Рад знакомству. Все твои рассказы и в Юности, и в Крокодиле прочёл и даже все письма, что ты в Линейный отдел отправил. Молодец. Был бы сотрудником правоохранительных органов положена была бы медаль за поимку особо опасных преступников. Называется: «Медаль за охрану общественного порядка». С помощью твоих писем одиннадцать преступников удалось задержать, так за тремя убийства числятся. Во Всесоюзном розыске были.

— Это же не я, это все граждане…

— Не прибедняйся, Константин. Ты организовал и вовремя отправил письма. Кстати, о розыске… Давай-ка мы капитана отпустим и поговорим. Чайком угостишь?

— Попробую.

— Вот и хорошо. Спасибо товарищ капитан, дальше я сам. Думаю, через часик буду у вас. Еще один вопросик порешаем. Свободны пока, — вежливый добродушный тон и тембр голоса категорически не вязался с внешностью подполковника. Рычать должен. А тут такой приятный баритон.

Левин включил электрочайник и заглянул в заварочный чайничек. Он был полон нифелей, недавно последнюю заварку сам же вылил в кружку, вспомнил Костик.

— Может кофе? Бразильский. В «Березке» купил.

— Не откажусь, во и печеньки есть, и мёд. Роскошно живёшь. Да, не красней, я в курсе, кто у тебя родители. Давай кофе.

Сидели молча, напиток был стоградусный и обжигаться не спешили. Подполковник пока соскабливал печенькой чуть засахарившейся мёд в розетке.

— Костя, а ты Анну Абрамову знаешь?

Ну, вот и приплыли. Пожелать сейчас КГБшнику захлебнуться кофе? А если в коридоре и правда группа захвата? Есть или не есть вот в чём вопрос? И куда труп девать? Шутка.

— Анну Авакумову, может. У