Корела - Герман Иванович Романов

нужно перебираться в места значительно южнее, морозы для него казались невыносимыми. Только Псков и Великие Луки подходили — от них до Белоруссии (которая сейчас под литвинами) рукой подать.

— Никогда бы не подумал, что меня озаботить сельское хозяйство может. Но без зерна никуда, а картошка дай бог только лет через десять пойдет в достаточном количестве. Пока только на семена откладывать, селян обучать, да огороды под нее повсеместно копать. Без бульбы в этих местах никак не обойтись — «вторым хлебом» не зря позже именовать будут.

Стефанович тяжело вздохнул — с каждым днем проблемы только множились, и он ужасался тому объему работ, который предстояло выполнить. Про выходные дни он давно забыл, погряз в заботах, что росли как снежный ком прямо на глазах, и он с тоской подумал, что скоро будет непрерывно кружиться, как та белка в колесе…

Выборгский замок — исторически это «замок», закрывающий «дверь» на Карельский перешеек, к древним новгородским землям. Или «ключ» к ней, если со шведской стороны посмотреть…

Глава 37

— Палите из пищалей, и уходим в лес! Быстрее! Серьга, ногу приволакивай, будто уязвили тебя. Лука, падай оземь, и ползи!

Сотник Тимофей Анкундинов сейчас только суетился и кричал, понимая, что с крепостных стен его стрельцов свеи хорошо видят. А «бой» уже пошел нешуточный, узкую гладь залива затягивал пороховой дым. Из длинного каравана шнек одна была потоплена, две, на которые заранее нагрузили сено, превратились в погребальные костры. Те людишки, что подожгли свои ладьи, уже бросились в воду, их вытягивали на лодки. С тех постоянно палили из своих мушкетов ландскнехты в кирасах — над головами то и дело слышался посвист пуль, осыпалась хвоя с елей и сосен.

Хоть и «потешный» был бой, но многим, в том числе и ему самому, он казался настоящим, да и настоящие потери уже были. Один стрелец из его сотни сорвался с камня и насмерть разбился, второй сам себе свернул шею, и теперь застыл на мелководье лицом вниз, безвольно раскинув руки в стороны. Пятеро покалечились, кто ногу подвернул, и руку сломал тоже, двум рожи опалило порохом — обычное дело. Да и «свои» шведы двоих потеряли точно — сам видел, как в воду упали и не выплыли.

— Все, в лес уходим, тела погибших бросайте — пусть шведы их видят! Всем в лес, отходим и по стругам палим!

Успели, пороховой дым медленно рассеивался. Присев под елкой, Тимофей видел, как первые лодки стали подходить к крепостной пристани, как спрыгнул на нее генерал Андерссон, которому обязаны были дерзким захватом Выборга. Но в гарнизоне видимо поверили, что воевода с подкреплением пришел, под синим королевским знаменем, с припасами всяческими, на струги нагруженными. И раскрылись ворота во всю ширь, вышли начальные люди, одному из них протянул грамотку от губернатора — Анкундинов знал, что ту бумагу выборгского воеводу заставили написать не по доброму желанию, а с принуждением. Но комендант поверил бумаге, махнул рукою. Вышли из ворот его люди и стали помогать перетаскивать мешки, разгружать лодки. Генерал Андерссон сам повел своих людей в замок, обустраивать и отдыхать после «жаркого сражения» с русскими стрельцами.

— Неужто обману поверили, было бы славно…

Анкундинов еще раз посмотрел на замок Олафборг, каменные стены с пушками и башнями производили на всех неизгладимое впечатление. Штурмом взять такую твердыню было невозможно, токмо хитростью. Для того и пожертвовали и людьми, и лодками. Даже усадили на весла прежде раненных в Выборге ландскнехтов, чтобы шведы узрели окровавленные повязки. И вот на берегу погибшие стрельцы из его сотни лежат, водой омываемые — зримое доказательство прошедшего «боя».

Жалко было людей до боли, «служилых» и так жутко не хватало. Обезлюдели бывшие новгородские владения за последние годы, особенно когда первый царь Иоанн Грозный своих опричников привел. От того кошмара, что случился, а потом от долгой войны с поляками и шведами, запустела земля. Отец Тимофея был своеземцем, имел усадьбу и хозяйство крепкое, но только все в дым ушло, а людишки разбежались, куда глаза глядят от глада. Но воевать со шведами надобно, и не жалея живота своего — придут «соседушки недобрые», и своего добра с домом в Кореле он лишится. А ведь все нажито непосильным трудом, пятнадцать лет как прошло, когда добрейший государь Федор Иоаннович, отданные шведами Корелу с уездом повелел народом заселять, льготы разные пожаловал, от податей освобождение по царской милости своей дал на десять лет.

И потянулись люди с семьями, животинкой и скарбом от боярского лихоимства и поборов, ища в новом краю для себя счастье. И вроде обустроились, прибыток пошел, ибо обильны леса дичью, а реки с озерами рыбой. Жгли лес, освобождая для пашни крохотные участки пригодной земли, заранее вывернув из нее камни. И получали в первый год хорошие урожаи, которые последующие года снижались, но сам-три выходило по-всякому. Жизнь пошла, а тут Смута и сюда нахлынула — выкрикнутый боярами царь Василий Шуйский весь уезд шведскому королю отдал.

Вот тут народ на дыбки и вскинулся, что твой медведь, решили всем миром от такой напасти обороняться. Но вряд ли бы выстояли, если бы не королевич молодой, сын датского принца Магнуса и княжны Марии Старицкой, что явился со своим войском, пусть маленьким — отряд ландскнехтов из немецких земель, что «папежников» отринули. И под его началом побили малые шведские отряды, а потом у стен Корелы и войско большое. Не просто победили — с «немцами» договорились, и много ландскнехтов на службу королю Владимиру перешло по доброй воле, и среди них генерал Андерссон. И собралось вече, и решили городом и всем уездом призвать на княжение, как в старину делали, молодого ливонского короля, и всем миром помочь отвоевать ему вотчину родовую.

И первого успеха сразу достигли — Выборг у свеев отобрали, сам в том нападении участвовал, под рогожей на повозке прятался, и одним из первых в замковых воротах оказался. И сам в поход сюда отправился, за честью и славой, осталось только подождать, когда ландскнехты на службе ливонского короля перебьют ратников короля шведского Карла, напав на них утром. Ибо в это время у людей бывает самый сладкий сон.

— Следует подождать, и костры можно запалить, кашу сварить.

Поднявшись с земли, сотник Тимофей Анкундинов принялся отдавать приказы, и первым из них было распоряжение приготовить лодки и выставить наблюдателей, чтобы в нужный момент сразу прийти на помощь…

Олафборг — «крепость Олафа или Улафа», позднее Нейшлот, и ныне Олавинлинна.