Раиса Сапожникова - Моя Крепость

— Ваша милость, это зависит от погоды. Если нет дождей и дорога твердая, груженой телеге требуется полдня, чтобы добраться от города до ворот крепости. Поэтому я, если милорд простит мою смелость, посоветовал бы ее милости выехать после завтрака, и тогда на месте быть еще до темна. Если графиня переночует в хорошем доме, с утра удобно будет посетить лорда-аббата. А братья-монахи направятся прямо туда, чтобы доставить подношения, и к ночи будут в обители.

— Очень обстоятельно и разумно, друг мой, — одобрил искренне граф. 

— Так и сделаем. Я полагаю, что знакомства в городе у вас есть, и хороший дом не придется искать долго?

— О да, милорд, — уверенно заявил старик. — Владелец портняжной мастерской Бен Эшли располагает просторным и чистым домом. Он уже отпустил работниц на Рождество, сам уезжает с семьей к родне, и все строение будет стоять пустое. Эшли наотрез отказался сдать дом приезжим, боясь, что ему испортят новое помещение, но никакого сомнения, что он с радостью предоставит его леди Арден.

— Поистине вы — нужный человек, Джон Баррет! — в изумлении лорд Арден даже покачал головой. Его восхищение было вполне искренне. Старый слуга заслужил доброе слово, какие бы подозрения он ни вызывал.

— Ступайте сейчас к себе, мастер, и не спеша соберите свои вещи, вам предстоит провести вне дома почти неделю и к тому же, возможно, присутствовать на праздничной службе в аббатстве... А завтра Торин передаст вам деньги на расходы, чтобы вознаградить доброго Эшли за гостеприимство и обеспечить моей жене с сыном удобный ночлег.

— Счастлив служить вашей милости! — осчастливленный доверием слуга откланялся и исчез.

— Жребий брошен, — вздохнул граф Арден. Оставшиеся у стола пять человек переглянулись. Он начал с Роланда:

— Вот что, сынок. Вспомни как можно точнее, что ты успел поведать тем монахам. Ты рассказывал, кто ты такой?

— Нет, — нахмурился тот. —Ничего я им не рассказывал. Зачем? Они ничем не помогут. Только разнесут сплетни. И вообще... Это всего только простые монахи. Им нет дела до лордов и их наследства.

— Ты поступил совершенно правильно, сэр Роланд, — с уважением одобрил граф. — Что бы ни было между нами, чужих вмешивать не стоит. Но ты все-таки с ними беседовал? О чем?

— О Рождестве. Мне было интересно, как его празднуют. И еще о живописи. Их старший, отец Пантор, сокрушался, что образы святых в соборе подпорчены, искал, кто бы мог помочь. Их живописец брат Арнольд умер прошлой зимой. Они думали, в Баттеридже есть маляр хороший. Действительно, был такой, даже меня учил в детстве. Но его давно нет. Сбежал. Вообще, думаю, уехал из Англии, он все рассказывал о стране на Юге, где когда-то учился...

Это была самая длинная речь, когда-либо у слышанная от Роланда без понуждения. Сэр Конрад постарался скрыть удивление и спросил:

— Так ты учился живописи?

— Немного, — вздохнул юноша. — Мама меня учила, когда была жива. А потом Саймон, так звали маляра. Но он плохо рисовал, так что с ним я только краски учился смешивать.

— А ты бы сумел помочь этим бедным монахам? — мелькнула у графа неожиданная мысль. — Им же, как я понимаю, только подкрасить надо, а не рисовать заново?

— Я? В Аббатство? — округлил глаза Роланд. — Да кто мне позволит?

Приор ни за что не допустит меня до святых образов. Я же не маляр!

— Ну, маляра они искали от большой нужды. Можно сказать, что ты ученик художника. Это ведь почти правда!

— В самом деле, Роланд! Поедем вместе! — вмешался с возбуждением Родерик.

Поглядев в радостные глаза своего младшего друга, Роланд Арден перевел взгляд на его отца:

— Неужели вы отпустите меня?

— Безусловно, — утвердительно кивнул граф. — Вместе с графиней, Родериком и десятью рыцарями сопровождения. Представим тебя аббату как нашего пажа из Лондона, ученика живописца.

Он один миг помолчал и прибавил:

— Не буду хитрить с тобой, Роланд. Это испытание. Если спокойно проведешь вне крепости несколько дней, поможешь в раскрашивании уж чего там необходимо, не станешь кричать во всеуслышание о своих правах и вернешься вместе со всеми, твое положение в замке станет намного выше. И ближе — посвящение в рыцари. Докажи, что ты взрослый, а не истеричный юнец. И тебе самому станет легче. По-моему, что-то тебя гложет сильней, чем надо. Воображаемые несчастья мучают хуже настоящих. Разберись в себе.

Юноша молча поклонился в ответ.

— А ты, сын, говорил со святыми братьями? — продолжал граф свои расспросы. — Это очень важно. Вспомни и перескажи.

— Я приветствовал их. Представился. Они спрашивали, есть ли у вас еще дети. Я рассказал о сестре.

— И больше ничего?

— Ничего, отец. Я все понимаю.

— А о своем дружке Мозесе ты им не говорил? О его отце, старшей сестричке?

— Что вы, отец! Ни единого слова.

— А Джон Баррет мог о них рассказать?

— Вряд ли, сэр. Понимаете, он не был долго у Вулиджей. Кажется, он не очень любит своего зятя.

— Роланд, вопрос к тебе. На свадьбе сына старосты Баррет был?

— Зашел на полчасика. Посидел. Поздравил. Не очень-то близкие они друзья, как мне кажется, — последовало остороженое объяснение.

— А с кем они больше всех разговаривали? Я имею в виду монахов.

— С Вулиджем, думаю. С Глендой тоже. Но с ним больше. Рон Дейни говорит, расспрашивали о новом графе. Добрый ли человек, богат ли, не собирается ли строить часовню...

— А что он отвечал, твой Рон не подслушал?

— Он не подслушивал, — как всегда, Родерик заступился за друга. — Они открыто говорили. Вулидж сказал, что господин, видно, очень богат, так как его рыцари всегда платят серебром, а однажды даже золото дали, и не берут пива в долг. И за мясо, отосланное на кухню в замок, повар его мяснику отсыпал плату без разговоров. И велел привозить еще.

— И больше ничего?

— Ну, Рон слышал еще, что Вулидж меня хвалил. Мол, юный лорд щедр, угощал кое-кого из охотничьей добычи. И еще сказал, что я выгляжу лет на пятнадцать. Это правда, отец?

— Возможно, правда. Крестьянские мальчики ростом гораздо ниже тебя, и мускулы твои лучше развиты благодаря упражнениям. Вряд ли он знал многих высокородных отроков... Да, если сравнить, например, тебя с Мозесом — а он почти твой ровесник — то ты намного выше и сильнее. Наверняка и твой Рон выглядит маленьким.

— Он мне почти по плечо...

— Не будем отвлекаться. Ты абсолютно уверен, что монахам в селе не рассказали лишнего? Например, сплетни насчет моих женщин, или насчет моего происхождения? Роланд, ты ничего такого не слышал?

— Нет! — тот даже помотал головой, удовлетворенный, что на этот вопрос может ответить полную правду. — Ни единого слова. Меня о вас тоже спрашивали, но я только сообщил, что меня взяли на службу. А больше я ничего не говорил. И Вулиджа я просил не болтать, и Дейни тоже. Tодор, мясник, меня первым узнал, но он за все время никому, кроме своего хозяина, не проболтался. Мельник Роуч на свадьба не был, и он вообще человек очень молчаливый, особенно после каторги... А остальные боятся об этом говорить.

— Значит, можно заключить, что они придут, зная только, что у лорда Ардена есть жена, дочь, сын и много денег. Они также знают, что тут служат тридцать гвардейцев, паж — это Роланд, вряд ли о нем успели много насплетничать — и, наверное, женская прислуга. Сколько, они не знают.

— Поэтому договоримся так. Торин, пока ты здесь, предупреди всех парней. Посты занимать по-прежнему, в том числе в доме. Роланд, как паж, будет дежурить наверху, чтобы ни под каким видом туда никто не зашел, кроме Тэма Личи и моей жены. Женщинам не выходить, в том числе Эстер — пусть тоже сидит с остальными, два дня можно и потерпеть.

— Давида с сыном сегодня же перевести в подвал. Ничего страшного, все равно мастеру там работать. И воздух есть, и свет, и даже тепло. Торин, назначь дежурного в кабинете, где люк. Пусть спит там, и еду чтобы ему носили, полный поднос.

— Ясно.

— Больше всех с монахами будут общаться моя жена, дочь и ты, сын. Один раз пусть навестят кухню. Джарвис, я надеюсь на вас и на Ладри.

Проповедь, какие-нибудь жития святых — это пожалуйста, но исповеди лучше не допускать. И еще, найдите, где лучше их поместить.

— Милорд, нижнее помещение левой башни уже обустроено. Есть и очаг, и стол, и койки постелить можно. И для молитвы уединение.

— Это там, где подземный ход? — уточнил сэр Конрад.

— Он закрыт и хорошо замаскирован.

— Подходит. Там их и поселим. И прошу вас, Джарвис, особенно, не допустить в эти два дня слишком вольной болтовни среди слуг. Лучше пусть святые отцы расскажут в Ноттингеме, что жестокий лорд слугам запретил разговаривать, чем наслушаются о разных прошлых грехах.

— Будет исполнено, милорд.

— Ступай, Джарвис, я на тебя надеюсь.

Поклонившись, дворецкий ушел.

— Теперь ты, Роланд. Можешь мне сказать, сколько в замке людей из числа рабов? Тех, что раньше жили в каменоломне?