Стать тенью для зла - Денис Силаев

большой дистанции, а целится по нашим кораблям вам мешают сопки. Как-же красивы наши два стальные гиганта, рассекающие сейчас морские волны! "Касуга" идет чуть позади и правее, и хорошо видна курсанту со своего рабочего места. Две широко расставленные дымовые трубы похожи на ноги воина, собравшегося получше замахнуться нагинатой. Вот носовая башня пришла в движение, плавно поворачивая и приподнимая десятидюймовку. В движение приходит и башня, в которой сидит Исороку.

Значения углов уже показаны на циферблатах, курсант бодро докладывает. Вообще-то, логичнее поставить эти приборы прямо рядом с командиром башни, казалось бы. Но это военный корабль, и все важные посты стараются дублировать. Взрывной волне или осколку надо очень исхитриться, чтобы поразить и командира и принимающего, общающихся через небольшую, но достаточно прочную переборку. Как-бы не попал противник - сразу всех командиров ему из строя не вывести.

-Пять-два. Четыре-восемь!

Никаких сложных цифр. После первого залпа уши наполнит мягкий звон, и слышимость упадет, и где, к примеру, семнадцать а где семьдесят - расслышать будет затруднительно. Так-же четко командир сообщает комендорам поправки.

-Первое - плюс один. Ноль. Второе - ноль, ноль.

Краткий доклад о готовности, и вот он. Залп! Командир не может видеть падения снарядов, но все равно смотрит в бинокль. А вдруг мы сейчас поразим какой-нибудь русский корабль прямо в пороховой склад, и над сопками взметнется фонтан разрыва? Так-же, как произошло с "Петропавловском"? Ну-у-у... Нет так нет. Нижние чины докладывают о нормальной работе орудий, наскоро осматривают стволы после того как откинули затворы. Что это с принимающим? Не ожидал курсантик такого рева? Что их там, в академии, не учили приоткрывать рот и прижимать язык к верхним зубам при залпе? Два орудия в восемь дюймов, как никак! Прижал ладонь к левому уху. Ничего, привыкай, молодой. Впрочем, курсант быстро оправился, и не убирая руку от поврежденного уха прокричал (ага, понятно, все-таки здорово ему шибануло) новые данные с циферблата. Поправка не такая и большая, удачно первый залп зашел. Продолжаем...

Командир башни несказанно удивился бы, узнав, что в прижатом ладонью левом ухе курсант Такано слышит голоса. Нет, не голоса духов или предков, какие иногда слышат хорошо поддавшие матросы. Не голос богини Аматерасу, который иногда звучит в сознании самых яростных воинов. Голос принадлежал, скорее всего ровеснику этого паренька со много говорящим именем Исороку (его отцу было пятьдесят шесть лет, когда он зачал этого парня, вот что означает его имя! Однако, отец молодец), и сообщал потрясающе точные цифры отклонения японских снарядов.

- Если вы садите по "Ретвизану", то дальше триста сорок четыре, правее двести семьдесят три. Это если залп через тридцать секунд.

После шока и удивления (ведь цифры, сообщаемые из центрального артиллерийского поста говорили то-же самое, только не настолько точно), командир башни, возможно, нашел бы в себе силы удивился еще двум вещам. Первое, конечно, это то, что штафирка произносил числительные не как "три-четыре-четыре" а "триста сорок четыре". А второе - почему-то иногда, в горячке боя, этот невидимый голос называл собеседника другой фамилией - Ямамото.

Порт-Артур, 2 апреля 1904 года.

Первым, спустя несколько минут возмущенных и удивленных криков, среагировал Ухтомский. Деловым уставным голосом доложил наместнику о том, что японцы обстреливают перекидным огнем стоящую на внутреннем рейде эскадру, и так как корректируют они огонь путем радиопередачи, есть предложение забить эту самую передачу своей искрой с корабельных радиостанций. Сейчас он велит по эскадре...

Вот же милашка, восхитился Витгефт. Эту идею предложили Макарову еще месяц назад, кажется, это был Молас, но в то время Евгений Иванович опять катался в Мукден, и не слышал о ней. Конечно, Павел Петрович мог бы упомянуть что автор идеи не он, вот уже и вроде начал говорить но... В пылу решительности и осознания необходимости немедленности действия, видимо позабыв, что не командует эскадрой уже почти десять минут, рванулся к телефону. Выбрал так сказать, действие вместо слов. Зато вопрос об авторстве такого изящного приема утвердился за ним. Вот как надо, учитесь. Образцовый, совершенно безвредный и не вызывающий осуждения карьеризм. Только, кажется, слышен скрип зубов неудачника Чернышева. Ему сейчас бы проявить эту инициативу, глядишь и броненосец получил бы назад. Но поздно, сударь.

А Ухтомский - какой-то чертов гений карьеры. Спохватившись, что больше не является командиром для всей эскадры, телефонограмму демонстративно отправляет только на свою пару - "Пересвет" и "Победу". И только получив одобрительный кивок от наместника, требует соединить его с постом наблюдения на Золотой Горе. Да отдай ты ему уже эскадру, Евгений Иванович, так и хотелось воскликнуть Витгефту. Смотри, абсолютно на своем месте человек. И дело делает, и карьеру. Ни секунды ведь не промедлил. Но нет. Ухтомскому нельзя. Ухтомский будет огрызаться, увидев, что на него вешают всех собак за проигрыш войны. Да и князь он, пободаться с его Высокопревосходительством в августейшей среде сможет поувереннее. А войну выиграть Павел Петрович не сможет. Никто не сможет. Робуры-завоеватели в летающих по небу сундуках прикончат каждого, кто попытается изменить выбранный ими маршрут.

"Пересвет" Ухтомского, действительно начал стрельбу первым, и вел ее достаточно интенсивно. Затем рявкнули орудия "Севастополя" и "Полтавы".

- Павел Петрович, велите задробить стрельбу остальным кораблям, они сейчас будут мешать своими всплесками корректировке!

Вот-же.. Непонятно, то ли я приказал, то ли предложил. Вроде как командир я, но прозвучало вроде как попросил. Вот и что сейчас делать, если Ухтомский продолжит? Подрыв моего авторитета получится. Скандал устраивать? Выговаривать младшему флагману? Эх, сидеть бы сейчас над картой бухты, и прикидывать, куда выводить подводные лодки, что просил прислать из Владивостока. Поперепирался бы с Евгением Ивановичем, глядишь, что-то и продавил бы.

Наместника, похоже, происходящее в штабе забавляло больше, чем то, что происходило за окном. Японские снаряды начали падать все чаще и все кучнее, вот пара легла практически впритык к "Ретвизану".

-Идзити, я смотрю, дело спорится?

Опять эта японская вишня. Ну да, где-то рядом ошиваются, как могло без них такое обойтись... Собеседника Идзити опять не слышно, наверное далеко где-то летает и тетка его не может перевести.

Глава 14

Крейсер "Ниссин", 2 апреля 1904 года.

-Снова промазали, Исороку. Б..ть, теперь вы дали... э-э... Двести три правее и двести одиннадцать ближе.

Голос, шедший из уха, так возмущался, будто