Испытание славой - Дмитрий Викторович Распопов

Родриго Борджиа изумлённо на меня посмотрел, который раз за этот день.

— Ты либо совершенно безумен Иньиго, если в твоей голове просто поселилась мысль, что подобное возможно, либо настолько гениален, что я не могу тебя понять.

— Мне больше нравится твой второй вариант, — улыбнулся я ему.

— Они были кровными врагами задолго до моего и твоего рождения, Иньиго! — Борджиа покачал головой, — они стали ими ещё больше сейчас, а ты так просто говоришь, что помиришь их? Я не верю, что подобное вообще возможно.

— А я и не говорю, что это будет просто, — улыбнулся я, — но тем не менее, если мы хотим с тобой разбогатеть и ещё при этом, чтобы эти деньги у нас с тобой не отобрали, нам нужны Колонна и Орсини, причём вместе.

— Иньиго, прошу тебя, поверь моему слову — это невозможно! — не поверил он мне.

— Ну что же, завтра день покажет, кто из нас прав, — не стал спорить я с ним, — а пока, прошу тебя не покидай дворец, пока я не нанял больше охраны.

— Конечно Иньиго, я не идиот, — кивнул он, прощаясь со мной.

Когда он ушёл, тихой мышкой ко мне в кровать скользнула Паула, уже переодетая в ночную сорочку.

— С каких это пор, ты стала спать у меня постоянно? — удивился я её появлению. — Ладно ещё в Португалии это нужно было для поддержания моего образа настоящего мужчины, но здесь, в Риме? Как будто можно уже перестать это делать.

— Да вы сегодня сами весь день налево и направо всем говорите, что я ваша любовница, — девушка удивлённо на меня посмотрела, — как я должна соответствовать этим словам, если буду спать не в вашей кровати?

Доказывать ей, что я говорил об этом только чтобы убедить Борджиа и Торквемаду, что повзрослел и стал настоящим мужчиной, было видимо бесполезно, так что я лишь тяжело вздохнул и устроился на своей стороне удобнее.

— Задуй свечу, раз всё равно здесь, — буркнул я и кровать сначала немного дрогнула, когда она встала и затем также дрогнула, когда она погасив свет легла обратно, и прежде, чем устроилась, поцеловала меня за ушком.

— Спокойной ночи, мой дорогой рыцарь, — прошептал мне тихий голос и я, хмыкнув закрыл глаза.

* * *

Проснувшись рано утром, и зная, как рано встаёт кардинал Виссарион, я навёл суету и поехал к нему, задержавшись у него до самого обеда. Мы переводили новые тексты, я рассказывал о себе, а он лишь слушал и улыбался, довольно щурясь при этом.

Когда я с ним стал прощаться, понимая, что у меня ещё много дел, он внезапно меня спросил.

— Кардинал Сиены согласился?

Я кратко кивнул.

— Тогда вот что, ты знаешь Жака Португальского? Архиепископа Лиссабона? — поинтересовался он у меня.

— Он, одна из моих целей посещения, учитель, — ответил я, — я вам рассказывал сегодня, что встречался с его генеральным викарием архиепископом Луишом Анесом, он попросил передать ему письмо и чек.

— О, ну тогда дело облегчается, — довольно кивнул грек, — поехали со мной, я сегодня с ним должен встретиться, заодно вас и познакомлю.

— Почему вы мне помогаете учитель? — удивился я, — вчера вы не были заинтересованы в моём плане.

— У меня была долгая, бессонная ночь Иньиго, — улыбнулся он, — здраво подумав и поразмышляв над кандидатурами, я пришёл к выводу, что ты прав, кардинал Сиены, самый компромиссный вариант и странно, что о нём не подумал никто другой, кроме тебя.

— А кстати вы сами, наставник? — поинтересовался у него я, — вы ведь тоже есть в списке папабили.

Он спокойно кивнул.

— Это является второй причиной, по который я бы хотел, чтобы победил в выборах кардинал Сиены. У меня есть мои переводы, а обязанности папы лишат меня этого тихого уголка.

Он показал на свой кабинет.

— Хорошо учитель, когда едем? — кивнул я, понимая его доводы.

— Знаешь, давай я познакомлю тебя тогда с ещё одним своим знакомым, только предупрежу сразу, ему уже за его голос заплатили, чтобы ты понимал, что его сложно будет перекупить, — задумчиво произнёс Виссарион.

— Сложно, но можно? — улыбнулся я,

— Это, уже как сам с ним договоришься, — пожал плечами учитель.

— А кто это? Чтобы я хотя бы знал, — поинтересовался я у него.

— Кардинал-епископ Сабины и митрополит Киевский и всея Руси — Исидор, — ответил Виссарион, заставив меня открыть рот. Как-то в моей голове не дружили оба этих сана на одном человеке, так что я полез в нейроинтерфейс и узнал там много интересного о самом Исидоре Киевском, а также как Ферраро-Флорентийский Собор повлиял на весь христианский мир, а особенно православие.

Собравшись, мы с ним на моей повозке добрались до большого, добротного дома митрополита Киевского, и нас встретили послушники и слуги, проводив к самому Исидору, оказавшемуся, что неудивительно глубоким стариком за семьдесят лет, очень уставшему и сухому на вид, но имевшему очень острый взгляд.

— Виссарион? — удивился он гостям, когда нас провели в приёмный зал и он вышел к нам одетый в кардинальские одежды, — вот уж неожиданные гости.

— Приветствую тебя Исидор, — улыбнулся грек, — хотел познакомить тебя со своим учеником, я тебе про него рассказывал.

— А-а-а, Иньиго де Мендоса, помню, — протянул тот, заинтересованно рассматривая меня на руках у Бартоло, — прошу присаживайтесь.

Мы сели втроём, и дождавшись, когда Бартоло выйдет, я обратился к нему сам.

— Не буду долго ходить вокруг да около, ваше преосвященство, — я прямо посмотрел на него, — я приехал, как представитель одного из кандидатов.

Лёгкая улыбка тронула его губы, он заинтересованно посмотрел на меня, затем на Виссариона Никейского.

— И это явно не кардинал Доменико Капраника, — заметил он.

— Нет, это кардинал Сиены, я его полномочный представитель, — согласился я с ним, — и я собираю для него голоса.

— Я настолько знаю, его нет в списке папабили, — он пожал плечами, — к тому же вы наверняка знаете, кому я уже отдал свой голос.

— Разумеется, ваше преосвященство, — склонил я голову, — но поскольку наш мир так несовершенен и изменчив, я бы хотел, чтобы