Тучи сгущаются - Лориана Рава

выкуп, но главный сказал ему, что золота в уборных, к сожалению, у вас нет, хотя позолоту с общественных зданий ты содрать можешь.

-- Не хотелось бы, конечно, уродовать здания, но лучше изуродованные здания, чем изуродованные люди. Здания-то можно восстановить...

-- Когда меня вывезли на продажу, то меня заметил Альбатрос, который знал меня в лицо, и когда он стал меня выкупать, то после выигрыша аукциона пираты рассказали ему, что держат в плену "принцев", и велел передать это тебе, Государь. Вот и всё. Я рассказал, всё что знал, и теперь мне уже нет смыла жить на свете...

-- Почему это нет смысла? Ты же ни в чём не виноват!

-- Но ведь я опозорен, Государь. Из-за ошибки моего отца... Ведь его бы судили, останься он жив?

-- Ты за это в любом случае не отвечаешь. А твоего отца я по-человечески понимаю. Что до закона, то мёртвые ему всё равно не подсудны. И разве ты не хочешь отомстить за своего отца и за мать?

-- Я хотел бы, но... разве у меня будет шанс это сделать?

-- Знаешь, что всех пиратов, когда-либо нападавших на наши суда и захватывавших в рабство наших людей, заносят в чёрный список, и потом люди Инти их по возможности уничтожают. Так что недаром пираты так старались выявить людей Инти. Так что сейчас ты у нас поешь, отоспишься, а потом дашь показания людям Инти. Им ты опишешь пиратов как можно подробнее. Может, некоторых из них даже удастся опознать...

-- Нет, ни за что на свете! Мне лучше умереть, выпить яду, но никогда я ничего не расскажу людям Инти!

-- Да почему же?! Пытать тебя никто не собирается.

-- Я знаю, но они потребуют подробностей того, что случилось. А я не могу дополнительно бесчестить своих родителей, хоть бы они и были мертвы! Государь, ты и представить себе не можешь, насколько постыдны были эти пытки.

-- Отчего же не могу? Я воевал с каньяри, а на их стороне было не так уж мало авантюристов-европейцев, снабжавших их оружием. И я примерно в курсе, что они творили с попавшими им в руки мужчинами и женщинами. Ты далеко не первый, кого я после такого утешить пытался. Так что если у тебя лично руки, ноги и всё остальное цело, твои дела ещё ничего, некоторым после такого без некоторых частей тела приходилось привыкать жить. И живут до сих пор.

-- Можно прожить без пальца или глаза, но не без чести. Моя мать была опозорена, а значит, и я тоже.

-- Но ведь и с этим люди живут. На территориях, которые потоптал враг, было трудно найти женщину, избежавшую надругательства. И если бы тогда все по этому поводу накладывали на себя руки, то сейчас вместо Тумбеса был бы в лучшем случае маленький посёлок. Вот ты уважаешь Альбатроса, а его мать была не просто опозорена -- он родился из этого, но ведь живёт, радуя мать и Старого Ягуара, которого считает по праву своим отцом.

-- Он мне говорил то же самое, но, Государь, а ты бы смог сам жить, зная, что твоя мать опозорена?

-- А я живу с этим, -- тихо сказал Асеро. -- Когда мне было десять лет, я один раз увидел, как моя мать стонет и мечется во сне, умоляя о пощаде. И видел слёзы на её глазах. Я знал, что беда постигла её во время Великой Войны, а с неё прошло уже к тому моменту более тридцати лет. Тогда я впервые понял, как глубока эта рана, но с ней живут. Знаешь, в твои годы после некоторой оплошности я тоже думал о самоубийстве, а другой человек утешал меня, называя мою жизнь сокровищем, которое нельзя разбивать просто так.

-- Он говорил так, потому что ты крови Солнца и должен был занять тавантисуйский престол.

-- О престоле тогда никто и не думал, и кровь Солнца тут не при чём. Любой человек -- это сокровище. Но понимаешь это уже на склоне лет, когда переживёшь множество потерь и когда у самого медленно подрастают дети. Сколько времени и сил требуется, чтобы вырастить хотя бы одного человека. Поэтому убивать без крайней нужды нельзя. Никого, в том числе и себя. Слишком много сил затрачивают люди, особенно женщины, чтобы вырастить нового человека. Ты должен жить, иначе ты обессмыслишь слишком большой кусок жизни своих родителей.

-- Да хватит вам тут философию разводить, -- сказала Луна, выйдя из кустов, -- я уже завтрак приготовила, и для нашего гостя тоже.

Услышав, что придётся сесть за стол с самим Первым Инкой и его семейством, юноша упал в обморок. Дворцовый лекарь по имени Изящный Флакон, осмотревший его, сказал, что всё объясняется переутомлением и недосыпом, обморок плавно перешёл в сон, юношу отнесли в гостевую спальню и временно оставили в покое, хотя Асеро приказал своим воинам за ним наблюдать и звать лекаря при пробуждении.

Потом он сказал Кондору отправить гонцов в дома носящих льяуту -- пусть, мол, прибудут на срочное совещание как можно скорее.

-- Желательно, конечно, чтобы Инти явился ещё раньше, но вряд ли это возможно, -- добавил Асеро, направляясь к столу.

-- Почему же невозможно, Инти уже здесь, -- вдруг сказал Глава Службы Безопасности, выступая из кустов. Потом он добавил:

-- Известие я ещё вчера получил по спецпочте, полночи не спал, думая над проблемой, а как прозвучал подъём, так встал и махнул к тебе, не заморачиваясь завтраком и прочими делами.

-- Тогда иди завтракать к нам, порция на тебя готова.

За столом уже чинно восседали мать Асеро и его дочери. Девочки скованно молчали, а старуха разразилась ворчливой тирадой:

-- Ну, может теперь объясните что происходит? С самого утра ещё до часа подъёма беготня, ты заходишь ко мне в спальню за успокоительным, в саду шум... Давай выкладывай что случилось! Война что ли?

-- Сыновья Зоркого Глаза в плену у пиратов, за них требуют огромный выкуп, -- мрачно сказал Асеро, принимаясь за еду и не желая говорить подробностей. Впрочем, вбежавшей в этот момент Луне пришлось подхватить свекровь, которая чуть не свалилась со стула:

-- Мне нехорошо что-то... И есть я лучше сейчас не буду, потом как-нибудь,-- сказала она, уходя из-за стола. Луна предложила ей помочь дойти до постели, но та отрицательно покачала головой. Мол, не настолько я беспомощная старуха, сама дойду.

--