Хозяева океана - Сергей Фомичев

не смотрели футбол, не катались по выходным с семьей в Лондон, чтобы пройтись по магазинам. Верно?

— Куда уж вернее. Ярмарка это все что многие из них видят в жизни. Но если бы здешние парни не оставляли деньги в борделе у индейцев, возможно им хватало бы на другие развлечения.

— Индейцы торгуют рабынями? — уточнил Тропинин. — Мы можем вмешаться.

— Не можем, — отмахнулся хозяин. — Они барыжат на своей территории. И кстати, люди Вун-вуна вообще зарплаты не получают. Как мне прикажешь конкурировать с ними?

— Индейцы работают племенем и вся прибыль идет в общий котел. Как ты только что заметил, мы не можем вмешиваться в их уклад. Но горожане должны получать достойную плату за труд.

— Матросы или солдаты получают сто астр в год. Я плачу столько же.

— Матросы и солдаты питаются и одеваются за счет нанимателя, а живут под казенной крышей. И уж если честно они бездельники в сравнении с шахтерами. Но есть и другая сторона проблемы. Город, как я успел выяснить, на взводе. Не боишься, что парни пустят петуха? Застройка в основном деревянная выгорит дотла.

— Не посмеют. Найму парней, как ты, — он кивнул на окно, за которым прохаживались агенты Шелопухина.

Грише показалось, что аргументы Тропинина иссякли. Пирран, похоже, решил так же и принялся дожимать.

— Пойми, Алекс, я мироедством не занимаюсь. Но, как ни крути, шахтер отбивает кайлом кубический ярд за восьмичасовую смену. А это примерно тонна. А тонна, если продавать у шахты, не может стоить больше половины астры. Она и в Англии стоит десять шиллингов. И если кто-то рассказал вам о Лондонских ценах пусть это вас с толку не сбивает. Перекупщики греют руки, согласен, но британские владельцы шахт не живут в роскоши. А я отдаю десятую долю Складчине, ты не забыл?

Тропинин выкурил ещё одну трубку и выпил ещё чашку чая.

— Слушай, Бади. Я ведь легко могу заняться добычей угля и оставить тебя на бобах. Уж поверь. Я буду платить рабочим по двести-триста астр в год, при двух выходных в неделю. Да ещё дам три недели оплачиваемого отпуска.

— Ты вылетишь в трубу, Алекс, — усмехнулся Бади. — Но! Я понимаю. На самом деле выход есть — поднять отпускные цены на уголь. Но тогда нужно сговариваться всем. В том числе индейцам Вун-вуна.

— Я думал над этим, прикидывал, советовался с людьми, — Тропинин повернул ладонь вверх, словно держа перед собой невидимый череп. — Рост цен на уголь поднимет цены на всё. На выплавку чугуна и железа, на производство, на перевозки, на отопление… для развития экономики нам нужно относительно дешевое топливо.

— Хорошо. Тогда дай мне взрывчатку. Вроде той, какой твои берут железную руду. Мы пытались взрывать порохом но получалось не слишком хорошо. Выламывает не так много, а работа стоит, пока дым не вытянет. В общем, нужно что-то мощнее, чтобы потом неделю выгребать.

— Руду мы добываем открытым способом. А под землей мощная взрывчатка просто обвалит шахту. Думаю, тут могла бы подойти серия небольших зарядов с задержкой в доли секунды. Фитилём такого не сделаешь, можно попробовать гальванический ток, хотя я не уверен. Я, пожалуй, подумаю над механической машиной. В принципе это возможно… но… угольные пласты содержат метан, а в шахтах полно угольной пыли, взорвется всё к чертовой матери… нужно экспериментировать…

Тропинин уже не столько отвечал корнуэльцу, сколько размышлял вслух. Видимо задача захватила его разум. Он выкурил трубку, ещё немного подумал и предложил:

— А что скажешь на счёт машины, которая сможет вырубать десять или даже двадцать кубических ярдов за восемь часов? Пар мы под землю не протянем, а вот сжатый воздух вполне.

Он прошелся по комнате, взял с письменного стола лист бумаги и карандаш.

— Можно?

— Валяй.

Тропинин ловко сделал набросок.

— Вот так она примерно выглядит. Баллон со сжатым воздухом. Ударный механизм, пружины. Она сможет наносить по породе десять ударов каждую секунду. Секунду, Бади! В то время как лучший майнер вряд ли бьет кайлом чаще чем раз в пять секунд. И ему требуется отдых. На вагонетку можно поместить таких инструментов несколько штук. И не нужно тратить время на проветривание шахты, они сами будет выпускать воздух.

— Но есть одна проблема, — сказал с улыбкой Бади. — У меня нет такой машины.

— Я дам задание парням и к концу весны построят первые образцы. Конечно, одна машина не заменит сразу тридцать шахтеров. Уголь нужно грузить, за машиной ухаживать, прокладывать рельсы, возить баллоны на поверхность для заправки. Но пятерых-шестерых заменит наверняка.

— И конечно придётся потратиться, — усмехнулся Бади.

— Это так. Кроме отбойных молотков нужны сменные баллоны высокого давления, паровая машина наверху и компрессор, чтобы сжимать воздух. Но уголь-то у тебя почти дармовой, так что опять же окажешься в выигрыше!

Гриша незаметно прибрал листок с рисунком и добавил его к хранимым бумагам. Разговор иссяк. Алексей Петрович выбил трубку в чугунную пепельницу и убрал в небольшую сумочку на поясе.

— И ещё, Бади, что ты думаешь на счёт футбольной команды? — неожиданно спросил Тропинин, уже поднимаясь с кресла. — Я имею в виду профессиональной. Твои парни играют здесь против моих парней, но это дворовый футбол. Что если мы сольем их в одну городскую команду? Допустим, на паях? Купим им форму нормальную, заведём нормальное поле, построим трибуны. Пусть город получает удовольствие не только от выпивки и драк. Если всё сделаем как надо, то успеем до открытия чемпионата… да ещё и заработаем на этом.

Вскоре они уже отправлялись на небольшом пароходике в Феликс (так назывался городок на одноименном острове, где велась разработка железной руды). Отправлялись имея на руках контракт на поставку машин предприятиям Пирран, уверения Бади, что он завтра же объявит рабочим о грядущем в мае повышении зарплат, а также договор о создании объединенной футбольной команды Нанаймо.

Вот так Тропинин обстряпывал дела.

Глава 12

Конские широты

Тоска отступила не сразу. Митя и раньше не отличался особой разговорчивостью, а теперь вовсе молчал. Смерть Сашки Загайнова не выходила у него из головы. Сперва он даже не хотел верить этому. Мало ли, Кристиан мог напутать. Что для него матросы? Но постепенно пришло осознание, что друга детства среди живых больше нет.

В первые дни Митю одолевали порывы развернуть шхуну, догнать