Трудовые будни барышни-попаданки 5 - Ива Лебедева

А остановился я на том, как покинул Россию. Потерял недвижимость и статус (какие мелочи на фоне предстоящей потери!). Сохранил жизнь, свободу и не такой уж скромный капитал — золото, что увез с собой, и вклады в иностранных банках.

Самые надежные банки в Лондоне, самая невнимательная к эмигрантам полиция там же. Что же касается климата, мне приходилось подолгу жить в Санкт-Петербурге, так что и привыкать-то не особо.

Дела шли неплохо, я уже начинал прицениваться к захудалому замку-аббатству, желательно с призраком аббата, казненного Генрихом VIII, чтобы приглашать соседей и охотиться на лис. Но связь с брошенной отчизной до конца не прерывал: секретарь Российского посольства получал ежемесячное вспоможение. Чтобы известить меня, не заинтересуется ли посольство моей персоной, не поделится ли интересом с британской стороной?

Увы, однажды так и случилось. Секретарь был столь любезен, что вручил мне копию донесения, поступившего послу. В стране берез и кнута меня разыскивали за неоднократные убийства. Пусть в данный момент официальный Лондон был в контрах с Санкт-Петербургом, то ли по греческим, то ли по испанским революционным делам, но ради такого случая разногласия могли быть и забыты.

Я не стал искушать судьбу — прощайте, туманы и ростбиф. Изучил расписание отходящих судов, нашел страну внизу глобуса. Страна была так молода, что вряд ли сочла нужным установить дипломатические отношения с Россией. К тому же во время наполеоновских войн английские войска неудачно штурмовали Буэнос-Айрес, поэтому, если бы по мою душу из Лондона прислали требование о выдаче, я надеялся, что запрос окажется в волнах Рио де ла Платы.

Поначалу все складывалось удачно. Ветра Буэнос-Айреса были сильными, но теплыми. Все равно я решил удалиться от морского побережья и обосновался в симпатичной провинции Ла-Риоха, купил средних размеров асьенду и стал вхож в непритязательное тамошнее общество. Пропуском в него стала легенда о бегстве из России: я убил на дуэли родственника губернатора, который не признавал права американских колоний Испании на независимость.

Поначалу я просто наслаждался провинциальной жизнью, ярким солнцем и горными ветерками. Золото, оставшееся от покупки асьенды, вложил в разработку серебряного рудника. Конечно же, поначалу все исследовал и выяснил, что серебро тут действительно есть. Местные сеньориты уже выучили слово «душечка», а мои пеоны — «сукин сын!». Но, как всегда в моей жизни, что-то оказалось упущено.

Во-первых, выяснилось, что быть частью высшего общества в Латинской Америке и не заниматься политикой — все равно что в России не есть блины на Масленицу или в Англии не охотиться на лис. Политики делились на федералистов и унитаристов. Унитаристы хотели больших полномочий для Буэнос-Айреса, федералисты — для провинций. Так как я проводил больше времени в Ла-Риохе, чем в Городе Добрых Ветров, то стал федералистом.

Во-вторых, быть политиком — участвовать в гражданских войнах. Ну и в-третьих, главное упущение, я не сообразил, что можно не любить англичан, но нельзя не любить британские деньги. Английская компания приобрела лицензию на добычу серебра в Ла-Риохе, причем приобрела именно в Буэнос-Айресе, и не собиралась делиться доходами с провинцией.

Началась очередная гражданская война, я сражался под знаменем доблестного Хуана Кироги, и мне не повезло — попал в плен. Судьба пленного в этих краях — лотерея. Его могут отпустить, даже если он откажется встать в ряды недавних врагов. Или расстрелять, даже если будет проситься. Смотря что придет в голову генералу-победителю. Тем паче в этих краях каждый генерал — и губернатор, и прокурор, а нередко и временный президент.

Ныне лотерея вышла неудачной. Унитаристы решили дать урок не милосердия, а строгости. Двое офицеров-соратников уже лежат, накрытые дырявыми плащами, возле кривой изгороди. Я оставлен на десерт как экзотическое блюдо.

Однако же экое канальство! Сбежать от российской полиции, переплыть океан и быть расстрелянным дюжиной молодчиков в штопаных мундирах, которые ничего не знают о России, а на океан смотрели только с берега. О пощаде молить не собираюсь, но, может, рассказать легенду, что, если убитого русского не закопали в сугробе, его дух превратится в чупакабру и эта тварь станет специализироваться на людях, начиная свои вампирские подвиги с убийц?

Между тем штопаные мундиры уже выстроены у изгороди добрых десять минут. Нехорошо держать людей на солнцепеке. Пожалуй, сейчас их начальство договорит о своем и пригласит меня на последний бенефис. Никакой повязки — буду смотреть на солнце лишнюю минуту. Не буду кричать «ла либерта» — к этому все привыкли. Или выкрикнуть здравицу в честь русского императора Александра? От удивления кто-то промахнется, но это лишь затянет процесс…

Между тем разговор завершился, и один из сеньоров направился ко мне. Немного странно. Отвести к изгороди меня мог бы и капрал, а перейти под чужое знамя предлагает офицер. Этот же тип скорее напоминал богатого лорда-путешественника.

— Мистер Михал Соколофф? — спросил незнакомец.

Черт! Не ошибся! Похоже, и в могилу сойду с интуицией. Но случится ли это сегодня?

— Вы не ошиблись, — ответил я, вспоминая английский. — Вы представитель компании и хотите получить мой серебряный рудник?

— Мистер Соколофф, ваш рудник, как и все ваше недвижимое имущество, остается в вашей собственности. Вы амнистированы указом главы государства.

— Благодарю, мистер незнакомец, — непринужденно ответил я. — Судя по вашему тону, я сохраню жизнь и имущество…

— А также получите пять тысяч фунтов стерлингов, если выполните непростое и деликатное поручение. Все подробности будут вручены вам на борту корабля, как и сумма на покрытие дорожных издержек, не входящая в сумму вознаграждения.

— Осмелюсь спросить, от кого исходит поручение? — сказал я.

Незнакомец не ответил. Точнее, ответил взглядом. Сначала перевел его на выстроенную расстрельную команду. Потом опять взглянул на меня. На лице появилась печально-презрительная гримаса: вас считали умным человеком.

— Я согласен. Позвольте еще один вопрос, может, менее неуместный: поручение связано со страной, где меня называли Михаилом Соколовым?

Незнакомец просто улыбнулся. А я вспомнил недавнюю невысказанную шутку про смерть в сугробе, обязательную для каждого русского.

И уставился на палящее солнце — напитаться перед отъездом. Впрочем, мне ведь и экватор пересекать.

А тайным крысиным ходом на задворках разума проскользнула предательская мыслишка, кою я гнал все эти годы нещадно: вдруг увижу ее? Женщину-проклятье, которую не смог забыть, как ни старался?

Глава 24

— Маменька, о чем ты хочешь говорить с великим князем Константином?

— О том, что ему необходимо или стать царем, или заявить о нежелании занять престол. И сделать это, пока нынешний