Тверской баскак. Том 4 - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Ее голова покоится на моем плече, короткие волосы растрепаны, а чуть спущенное одеяла открывает ее обнаженные плечи.

Я смотрю на эти безмятежно закрытые глаза, и тоскливая грусть сжимает мое сердце. Недавние воспоминания всплывают в памяти, а тяжелые мысли непрошено лезут в голову.

Турслан сдержал обещание и после возвращения из кочевий Бурундая организовал мне прием у старшей жены Батыя, Боракчин-хатун. Она оказалась еще совсем молодой женщиной, не старше тридцати, но несмотря на возраст и красоту, довольно рассудительной и по здешним меркам даже образованной.

Все шло по уже накатанной колее. Коленопреклонённая поза, торжественная речь, вручение подарков, и наконец, неофициальная часть, ради которой я собственно все и затеял.

Выпив по пиале уже осточертевшего мне кумыса, Боракчин мило улыбнулась и произнесла.

— Я знаю, ты много путешествуешь по миру, бывал во множестве разных стран. Расскажи мне какую-нибудь историю, развей мою скуку.

Ее наигранная непосредственность играла мне на руку, ведь в предложенной манере я имел возможность донести до нее то, что не мог сказать в открытую.

Попросив у хозяйки разрешения, я начал говорить.

— Случилось так, что в одной очень далекой стране умер наследник престола, и старшая жена его отца царица-мать Одора была избрана регентом при малолетнем правителе. Она хотела быть хорошим воспитателем царственному ребенку, но к сожалению, ее изводили внутренние демоны и соблазны. Дело в том, что у нее был собственный сын, которого она мечтала увидеть на троне, и этим воспользовался ее деверь Суакр. Он подговорил ее отравить малолетнего царя, обещав, что поможет утвердить на троне ее сына. Она поверила и совершила страшное преступление, но судьба посмеялась над ней. Царь умер, но трон не достался ее сыну. Его захватил тот, кто подтолкнул ее к чудовищному проступку, а когда она попыталась бороться, Суакр обвинил ее в измене и приказал казнить бедную женщину.

Сделав упор на словах «бедная женщина», я показал на чьей стороне в этом конфликте мое сочувствие, а она уж сама должна была догадаться, о каком из возможных сценариев будущего идет речь. Ну а если уж не догадалась сразу, то со временем поймет, я в этом уверен.

Боракчин-хатун слушала меня очень внимательно, потому как мы оба понимали, что я рассказываю ей эту историю не просто так. В конце она твердо вынесла суровый вердикт. Царица совершила страшное преступление, и судьба заслуженно наказала ее. Правда, через минуту с легкой усмешкой добавила, что будь она на месте той царицы, то отравила бы не только наследника, но и деверя.

Эта реакция заставила меня усомниться в том, что в реальной истории именно она приложила руку к смерти Улагчи.

«Может и не она, — согласился я со своими сомнениями, — но она точно ничего не сделала, чтобы этому помешать!»

Во время этой спонтанно возникшей паузы я заметил, как Боракчин приложила пальцы к виску и поморщилась.

«Мигрень! — Догадался я тогда и даже сыронизировал про себя. — Самую влиятельную женщину в этой части мира мучают такие же головные боли, как и обыкновенную пастушку. Болезнь и смерть — вот самые непредвзятые тетки в мире! Им все равно, кто ты есть и чем владеешь!»

В тот момент чисто интуитивно я предложил ей помощь, и мое предложение было благосклонно принято. На следующий день я привел к ней Иргиль, и та в несколько секунд сняла у ханши начавшийся спазм.

После этого случая Иргиль была у Боракчин-хатун еще несколько раз, а вчера позвали к ней уже меня. Царица не стала ходить вокруг да около, а сказала прямо, что просила Иргиль остаться с ней в Золотом Сарае. Предлагала ей роскошный дом и немалые деньги, но та отказалась, сказав, что не принадлежит себе. Боракчин поняла это по-своему и теперь вот просила меня оставить ей Иргиль, пообещав, что не забудет этой услуги.

Скажу честно, ситуация, в которую я попал, была не из простых. Во-первых, просто отказать ханше дело уже опасное. Во-вторых, Иргиль не моя собственность, и я не могу ей приказывать, но и признаться в этом было уже невозможно. Ведь очевидно, что Боракчин-хатун решила, будто Иргиль моя рабыня и все дело лишь в моем желании. В этом случае любое мое оправдание рассматривалось бы только как неумелая попытка отказаться ей, что непременно расценилось бы как оскорбление. И в-третьих, я не мог с полной уверенностью разобраться в своих собственных чувствах.

Иргиль моя женщина, и однозначно, я не хочу ее никому отдавать, а с другой стороны, получить возможность влиять на Боракчин-хатун, а значит и на политику всей Орды… Да об этом можно было только мечтать!

Вчера я не дал никакого ответа и пообещал подумать, сказав, что Иргиль очень привязана ко мне и прежде я должен поговорить с ней.

И вот я лежу смотрю на любимое лицо и не знаю, что делать. Поистине дьявол кроется в наших желаниях!

Взметнулись вверх длиннющие ресницы, и темно-зеленые глаза, встретив мой взгляд, залучились в ответ. Еще мгновение, и в них засветилась озабоченная тревога.

— Что с тобой, ты как-то странно на меня смотришь⁈

«Господи, ну вот что ей сейчас ответить⁈» — Засвербило у меня в голове, потому как жутко не хочется врать, но и портить такое волшебное утро тоже нет сил.

Иргиль чуть приподняла голову, и ее глаза на миг стали практически черными.

— Ты хочешь, чтобы я осталась в Орде?

Ее голос звучит ровно, без всякой претензии, и от этого становится еще хуже. В глубине души я уже понимаю, что тяжелого разговора не избежать, и обреченно вздыхаю.

«Все-таки есть плюсы в том, что твоя женщина ведьма! Во всяком случае, у тебя не возникает соблазна солгать ей!»

Не отводя глаз, говорю с горечью, но абсолютно искренне.

— Мне хотелось бы сказать нет, но я не могу! Иметь своего человека настолько близкого к самой верхушке Ордынской власти — это дьявольское искушение, противостоять которому я не в состоянии.

От переизбытка эмоций приподнимаюсь и нависаю над Иргиль.

— Я не хочу тебя отпускать, но мне до смерти нужен здесь кто-то, кому я могу полностью доверять! Случай с царицей — это просто подарок судьбы, мы не можем им не воспользоваться.

В ответ уголки ее точеных темно-вишневых губ растягиваются в ироничной насмешке.

— А ты уверен, что можешь доверять мне⁈

Я понимаю, что это просто ответная реакция, я сделал ей больно, и она хочет ответить мне тем