Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт

зря. Что тут началось. Ты Брехт, не человек. Я слышал по китайцев с их шаолинем. Так ты у них преподавать можешь. Как давай руками и ногами махать. Как давай немцев мутузить. Еле мы их отбили у тебя. Посетители же ресторана. Пришли есть пить, а ты их всех измордовал. Двое сбежали из ресторана. Мы подумали они на пароход свой за подмогой, а они гады в полицию бросились. А чиф ихний вскочил после твоего удара и пнул тебя по ноге, ну, ты и завалился. Тогда уж и нам пришлось немцев поколбасить немного. Тогда мне в рыло и досталось. А твой немец-то, стулом одного пришиб. Нет, не насмерть, но его колбасники унесли на руках, когда отступили. А потом ты давай предлагать идти захватить их корабль. Святую эту Бригитту и на ней во Владик всем вместе отправляться. Там светлое будущее строить. А потом, как выключили тебя, Иван Яковлевич. Бамс и одни уши из омаров торчат. Укатали Сивку крутые горки. Самый трезвый из ваших – немец этот, забыл как звать, предложил не ехать утром, а поменять билеты на вечерний поезд в Париж. Поехали на вокзал поменяли билеты, а мы потом вас к Пашке в гостиницу завезли. Отоспаться до утра. Да, ты вот забыл золотишко у меня в фиакре. Пашка-то. Да тоже наш российский. Нет, не военный. Он в Санкт-Петербурге гостиницу тоже держал. С Крыму когда драпали они, то при деньгах был, купил тут гостиницу, ну и живёт уже почти двадцать лет. Не тужит.

– А в Марселе французы есть вообще, или одни русские? – вспомнил про мучавший его вопрос Иван Яковлевич.

– Как не быть, но и наших хватает. Ладно, полковник, эх, не было у нас таких боевых офицеров. Мы бы немчуре показали. А, да ты сам немец. Бывай. Да, в порт-то не суйтесь. Немцы точно в полицию пожаловались. И ещё, вот, что, вы прямо к отправлению поезда при… Нет. Мы заедем за вами и отвезём за пару минут, чтобы перед отправлением на вокзале очутиться. Мало-ли, тут полиция сурьёзная. Повяжут. Хулюганами обзовут, задержат на пару месяцев, штраф опять же. А так по-быстрому проскочили на перрон окольными путями и в вагон сразу. Знаю я пути эти, чтобы на вокзал не заходить. Значится так. Ровно в пять вечера будьте готовы, а до этого из гостиницы не нагой. Яволь?

Вокзал сен Шарль в Марселе

Глава 12

Событие тридцать второе

Отец:

– В твоём возрасте Наполеон был первым в классе!

Сын:

– А в твоём, папа, он уже был императором.

Давно, в восьмом или девятом классе средней школы, Иван Яковлевич Брехт написал сочинение по литературе, которое зачитала в классе учительница. Тогда проходили «Войну и Мир» графа Толстого. Кстати, тот, кто составляет программу по литературе для школьников, должен быть повешен на Красной площади. Это самый главный враг нашего государства. Изучать «Войну и Мир» в детском возрасте не глупость, а преступление. Это отбивает почти навсегда у людей охоту читать Толстого. Ещё хуже с Достоевским. Сложнейший писатель и школьники, которые пишут сочинение на тему «Тварь ли я дрожащая». И что делать? Это ведь великие произведения? Лишить их народ? Нет. Это изучением в школе чиновники лишают народ этих писателей. Понять им не дано, что кроме отторжения четырёхтомник Толстого у ребёнка не вызовет ничего. И человек запомнит на всю жизнь, что Толстой это длинно и нудно и заставляли из-под палки штудировать. Будут читать по диагонали, выбирать сцены войны, ну и так далее. А что делать? Не знал Иван Яковлевич, хоть и работал в школе учителем, ответ. Изучать в институте? Просто оставить Толстого в покое? Найти другие произведения. Да его же «Севастопольские рассказы». Уроки литературы должны быть не каторгой. Нужно сделать их интересными. Нужны другие интересные книги.

Так при чём тут Толстой? А вот! Есть в конце «Войны и Мира» вывод графа о том, что роль личности Наполеона переоценена. Что если шестьсот с лишним тысяч человек пришли за ним уничтожать Московию, то эти люди хотели её уничтожить. Эти люди хотели и пришли, а ещё сотня миллионов людей тоже хотела, но не пришла, далеко, своих дел полно, боязно, холодно, семью нужно кормить. Вся многомиллионная Европа хотела уничтожить Россию. Потому так легко Наполеон и набрал огромную армию. Даже португальцы, испанцы, сардинского королевства подданные, собрались и пошли уничтожать Московию. Из далёкого далека.

Преувеличена роль личности в Истории. Сочинение было написано о том, что роль личности похожа на ветер. Есть ветер, то есть личность, значит, можно устроить бурю. Но если нет предпосылок, если нет стремления всего народа, то этот ветер подымит бурю только в стакане воды.

Много лет прошло. И вот у Брехта появилась возможность проверить правильность рассуждений Толстого о роли личности в Истории и, естественно правильность своего сочинения, зачитанного учительницей в классе под неодобрительный ропот одноклассников, посреди чтения звонок на перемену прозвенел, а учительница сказала, что звонок для учительницы и ещё на пару минут задержала, зачитывая сочинения Брехта.

Ехали на поезде в Париж. Все в купе не вошли, да и не могли. Купе купили двухместные, барствовали. Брехт себе в компаньоны выбрал «Весёлого Андре», нужно было пошептаться о террористическом акте, который полковник задумал. Решил он одну из одиозных личностей шлёпнуть. Шлёпнуть и посмотреть, что изменится. Он ведь точно знал, что произойдёт, если личность будет живой и здоро… Ну, насчёт здоровой – это вряд ли, но живой. И вреда СССР принесёт не мало. Да даже много.

Так во Франции, любой современный человек скажет, не было врагов СССР, и их самих Гитлер поработил. Ну, историю пишут победители. На самом деле вся Франция пять лет производила одежду, обувь, оружие и боеприпасы для Германии, когда та сошлась в смертельном бою с СССР. Была куча добровольцев, целые дивизии, которые воевали на стороне Гитлера. Была ли альтернатива? Да, была.