Юлия Галанина - Да, та самая миледи

Может быть, немного разрядить человеческой речью эту безмолвную обстановку?

— Ради бога, милостивый государь, объясните, что это означает. Разрешите мое недоумение!.. Я имею довольно твердости перенести всякую опасность, всякое несчастье, которое я понимаю. Где я ив качестве кого я здесь? Если я свободна, зачем эти железные решетки и двери? Если я узница, то скажите, какое преступление я совершила?

— Вы находитесь в комнате, которая для Вас назначена, сударыня. Я получил приказание взять Вас с корабля и препроводить в этот замок. Приказание это я, по-моему, исполнил со всей точностью солдата и вместе с тем со всей вежливостью дворянина, на этом заканчивается, по крайней мере в настоящее время, возложенная на меня забота о Вас, остальное касается другого лица.

Ну надо же, заговорил-таки! Обожаю солдат.

— А кто это другое лицо? Можете Вы назвать мне его имя?

Отвечать офицеру не пришлось. На лестнице зазвенели шпоры, кто-то шел к нам, отдавая по пути распоряжения.

Сейчас узнаем, права ли я в своих предположениях. У меня есть две кандидатуры на роль моего тюремщика.

— Вот это другое лицо, сударыня.

Офицер замер в такой почтительнейшей позе, что я чуть не рассмеялась.

Наверное, его хозяин обращается с ним тоже с помощью свиста и щелканья пальцев.

Дверь распахнулась, в комнату шагнул человек со шпагой на боку, с обнаженной головой. Он нервно теребил в руках платок.

Ну конечно же, можно было и не гадать!

Все произошло так, как я и думала, даже противно! Ну что ж, будем играть обычную комедию: не узнавать — узнавать — ужасаться. Похоже, он боится меня куда больше, чем я его, истерзанный платок скоро не возьмет в качестве подаяния даже нищий.

Выдерживая паузу, «незнакомец» медленно подходил ко мне, стараясь затянуть свой эффектный вход как можно дольше.

Ну что же, я должна также медленно откидываться в кресле. Это не де Ла Фер, здесь бояться нечего.

Наконец настало время ужаснуться:

— Как! Мой брат! Вы?!

Тьфу, в «Глобусе» меня бы освистали.

— Да, прелестная дама! — отвесил мне шутовской поклон мой дорогой брат. — Я самый.

— Так значит этот замок… — подалась к нему я грудью.

— Мой! — довольно ответил Винтер.

Твой, ну, разумеется, уж никак не мой.

— Эта комната?

— Ваша!

— Так я Ваша пленница?

— Почти.

А вот это правильно, ты еще не знаешь, подонок, насколько почти…

— Но это гнусное насилие!

— Не надо громких слов, сядемте и спокойно побеседуем, как подобает брату и сестре, — упивался моментом дорогой брат.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

РОДСТВЕННЫЙ ДУЭТ

Дорогой брат закрыл за Фельтоном дверь, затем затворил ставни. Комната приобрела очертания склепа. Только запаха тления не хватало.

— Да, поговорим, любезный брат, — подбодрила я его, пока он чего доброго и свечу не потушил, добиваясь полной секретности.

— Итак, Вы все-таки вернулись в Англию вопреки Вашему решению, которое Вы так часто высказывали мне в Париже, что никогда больше нога Ваша не ступит на землю Великобритании?

Будь моя воля, меня бы здесь и близко не было…

— Прежде всего объясните мне, — вопросом на вопрос ответила я, — объясните мне, каким образом Вы так зорко подстерегли меня, что были точно осведомлены не только о моем приезде, но и о том, в какой день и час и порт я прибуду?

Боюсь, я ошиблась, избрав этот метод ответа на вопросы. Дорогой брат, как попка, решил тоже следовать ему.

— Сначала Вы мне расскажите, милая сестра, зачем Вы пожаловали в Англию?

А Вы, любезный братец, словно не знаете.

— Я приехала повидаться с Вами… — прощебетала я.

— Вот как, повидаться со мной? — даже опешил Винтер.

— Без сомнения, я хотела видеть Вас, что же тут удивительного?

— Так у Вас не было другой цели, кроме желания повидаться со мной? — заклинило, похоже, дорогого брата. — Никакой другой цели у Вас не было?

Сейчас я перечислю тебе все мои цели, милый деверь.

— Нет.

— Стало быть, для меня одного Вы взяли на себя труд переправиться через Ла-Манш?

Господи, ну до чего же мне тупой родственник попался! А ты зачем в Париж поперся за мной?

— Для Вас одного, — проникновенно сказала я чарующим голосом.

— Черт возьми! — наконец не выдержал дорогой брат. — Какие нежности, сестра!

— А разве я не самая близкая Ваша родственница? — пропела я.

— И даже моя единственная наследница, не так ли? — риторически вопросил Винтер и положил мне руку на левое плечо.

И этот болван уже знает. Все-таки надо было заняться д'Артаньяном самой. Порядочные люди так легко разносят чужие тайны. Все дела нужно доводить до конца — старое мудрое правило. Сколько бед приносит его несоблюдение.

— Я не понимаю, милорд, — невозмутимо заявила я. — Что Вы хотите сказать? И нет ли в Ваших словах какого-нибудь скрытого смысла?

— Ну, разумеется, нет, — промурлыкал дорогой брат. Прямо не лорд Винтер, а добродушный кот. — У Вас возникает желание повидать меня, и Вы приезжаете в Англию. Я узнаю об этом желании или скорее догадываюсь, что Вы испытываете его, и, чтобы избавить Вас от всех неприятностей ночного прибытия в порт и всех тягот высадки, посылаю одного из моих офицеров Вам навстречу. Я предоставляю в его распоряжение карету, и он привозит Вас сюда, в этот замок, комендантом которого я состою, куда я ежедневно приезжаю и где я велю приготовить Вам комнату, чтобы мы могли удовлетворить наше взаимное желание видеться друг с другом. Разве все это кажется Вам более удивительным, чем то, что Вы мне сказали сами?

Чтобы Винтер сам о чем-то догадался?! Да он не в состоянии догадаться, куда его лакей прячет бутылки анжуйского, стянутые со стола господина!

— Нет, я нахожу удивительным только то, что Вы были предупреждены о моем приезде.

— А это объясняется совсем просто, милая сестра: разве Вы не заметили, что капитан Вашего судна, прежде чем стать на рейд, послал вперед для получения разрешения войти в гавань небольшую шлюпку с судовым журналом и списком пассажиров? Я — комендант порта, мне принесли этот список, и я увидел в нем Ваше имя. Сердце подсказало мне то, что сейчас подтвердили мне Ваши уста: я понял, ради чего Вы подвергались опасностям морского путешествия, во всяком случае очень утомительного в это время года, и я выслал Вам навстречу свой катер. Остальное Вам известно.

Красиво врет. А главное, гладко.

— Любезный брат, — поинтересовалась я, — не милорда ли Бекингэма я видела сегодня вечером на молу, когда входили в гавань?

— Да, его… А, я понимаю! Встреча с ним встревожила Вас: Вы приехали из страны, где, вероятно, очень им интересуются, и я знаю, что его приготовления к войне с Францией очень заботят Вашего друга кардинала.

Ну это громко сказано.

— Моего друга кардинала? — переспросила я с изумлением.

— А разве он не Ваш друг? — небрежно удивился великолепный Винтер. — Если я ошибся, извините, мне так казалось. Но мы вернемся к милорду герцогу после, а теперь не будем уклоняться от трогательной темы, которой коснулся наш разговор: Вы приехали, говорите Вы, чтобы видеть меня?

Только мой дорогой брат способен увидеть в нашем дурацком разговоре трогательную тему.

— Да, — подтвердила я уже в который раз.

— Ну что ж, я Вам ответил, что все устроено согласно Вашему желанию и что мы будем видеться каждый день.

Каждый день видеть эту скучную физиономию? Даже все мои грехи в удвоенном размере не потянут на такую страшную кару!

— Значит, я навеки должна оставаться здесь? — с надрывом спросила я, изображая вполне понятный ужас.

— Может быть, Вы недовольны помещением, сестра? — с заботой в голосе воскликнул деверь. — Требуйте, чего Вам недостает, и я поспешу исполнить Ваши желания!

Мне недостает единственно свободы, и я бы на Вашем месте, сударь, обеспечила ею меня добровольно, во избежание всяческих бед.

— У меня нет ни горничных, ни лакеев… — всхлипнула я.

— У Вас все это будет, сударыня! — угрожающе пообещал Винтер. — Скажите мне, на какую ногу был поставлен Ваш дом при первом Вашем муже, и, хотя я только Ваш деверь, я устрою Вам все точно так же!

На левую заднюю, мой дорогой брат.

Начинается то, о чем я думала. Сейчас, после душераздирающих фраз он с удовольствием сообщит все, что он теперь думает о моем праве наследства и прочих меркантильных вещах. Ну что же, будем отпираться до конца, какое-никакое, а развлечение.

— При моем первом муже?

— Да, Вашем муже французе, я говорю не о моем брате… Впрочем, если Вы это забыли, то, так как он жив еще, я могу написать ему, и он сообщит мне все нужные сведения по этому вопросу.

Ну зачем же беспокоить де Ла Фера второй раз? Он, похоже, уже разразился подробнейшим письмом.

— Вы шутите! — сообщила я дорогому брату.

— Разве я похож на шутника? — возмутился деверь.

Он почему-то вскочил и отступил на шаг назад. Забавно… Боится?