Строитель - Андрей Готлибович Шопперт

одного служку, а отца Фому и второго служку потащили в замок, где собираются повесить за подстрекательство к бунту и нанесение побоев воям самого комеса. Вот народ, что мог, похватал и встал на защиту своего священника. Трёх стражников убили, но и они успели пятерых горожан насмерть зарубить.

— И много воев у этого Штефана Чеха? — что ж, ведь именно защищать православных священников их сюда и отправили.

— Пять десятков и плюс в самом детинце у пана Януша было три десятка дружина.

— И вы с дубьём пошли на сотню воев почти⁈ — хмыкнул Санька Юрьев.

Дедок его веселье не разделил, дёрнулся, вырываясь.

— Батюшку спасать треба! Вы же православные, подмогните!

— Да, легко. За этим и прибыли. А что в замке вашем ворота сейчас закрыты?

— Ворота? А вы правда поможете? — дедок бороду из рук Саньки вырвал.

— Поможем. Так что ворота? — Санька отряхнул руки, пока вырывался оглобленосец половину седых волос в руке у сотника оставил.

— Я ход знаю в цитадель.

— Подземный?

— Нет, подводный.

— Это как? — плавать их Андрей Юрьевич научил. Но ведь только их, а сейчас у него в отряде половина новички. Ну, и сила на стороне этого Чеха.

— Там так хитро замок построен, что в него ручей втекает, чтобы вода была всегда при осаде. Но… Я и строил эту хитрость. Там из кирпича сделан ход под стеною, а сверху кусты ракиты посажены и камышом заросло, не видно, вроде просто ручей мимо протекает, — дедок рукой махнул в сторону деревьев, что отделяли детинец от посада, — А только спешить надо, а то повесят отца Фому и инока Мефодия.

— Луки замочим?

— У вас ведь сабли востры! — ухватил за рукав Саньку дедок.

— Ну, пошли.

Событие тридцать пятое

Едет Емеля — ждать его неделю.

Пословицы В. И. Даль

Емеля же, как сформировал свой отряд, так сразу и отправился в Овруч. Город только завоёван Гедимином и там сейчас безвластие, скорее всего. Ну, это так Андрей Юрьевич думал. Мол, Гедимин явно туда тиуна или князя не поставил ещё, не до того ему. А баскака и старого князя или тиуна уже турнули, не могли не турнуть, город же приступом брали.

В общем, как самому хозяйственному из командиров диверсантов Емеле нужно было попытаться там эти месторождения алюмосиликатов красных к рукам прибрать. Собирался стрелец туда тщательно. Даже не сомневался, что ему там понадобится. Великий князь Гедимин в отличие от Андрея Юрьевича, как князь и предполагал, и как выяснилось в Житомеле, ни магазинов продовольственных не создал зимой, ни огромного обоза с продовольствием и фуражом с собой не взял. Потому, даже и сомневаться не стоит, в Овруче сейчас голод. Всё, что смогли, вои Гедиминаса у народа отняли, как в самом городе, так и окрестных селищах.

Вот и прихватил с собой Емеля приличный обоз с продовольствием. Муки взял десять возов, рыбы копчёной… Сейчас на княжьих коптильнях и холодного копчения делают и горячего. Да и не только рыбу, и мясо коптят, и курицу. Всю эту копчёность и прихватил стрелец. Обычное-то мясо и рыба протухнут, а тут явно довезут не попортив.

Весной-то чего ещё с собой возьмёшь? Все овощи — фрукты подъели, а до новых далеко.

Ещё взяли пять возов гречки и пару возов проса. Каши будут варить.

На покупку, если придётся каменоломен или шахт Андрей Юрьевич выделил Емеле двадцать гривен серебра.

— Овруч отходит по договору Гедимину. Не знаю, как там именно в этом городе будет, но слышал, что брат мой Гедиминас у бояр и купцов из захваченных земель ничего не отбирает. Как при старом князе жили, так и продолжают. Так что смотри, если можно по-хорошему те сланцы отжать, то постарайся это без крови и войны сделать. Но помни, что они принесут нам… принесут мне огромные деньги.

— Сделаем, княже, чай не дурные, — пообещал перед началом похода Емеля.

Путь привычный. Сначала до Луцка, потом Ровно, дальше теперь уже свой Возвягль. Там два дня отряд мылся и отсыпался. А Емеля с князем Болоховским разговоры разговаривал. Он ему письмо от Андрея Юрьевича передал, в котором Ивану Романовичу предписывалось со всех своих и брата городов выделить по три воя для учебы в школе милиции, а ещё по три боярских сынка от города или богатых горожан в возрасте семи лет для учёбы в новой школе. Там отроков греки будут языкам учить и математики, а монаси наши письму, чтению и закону божию.

А кроме того, предлагал Андрей Юрьевич пошукать по Болоховской земли детей травниц или коновалов и прочих целителей за лето, и к первому сентября прислать десяток таких в новую Медицинскую академию, которую сейчас строят во Владимире. Можно мальчиков, можно девочек в возрасте от тринадцати до пятнадцати годков. Содержание их князь Владимирский на себя берёт, и по окончании через три года учёбы отправит домой уже как доктуросов с бумагой, что лечить имеют право.

— Есть ли уже такие школы у вас? — поинтересовался князь Болоховский у Емели, когда ему монашек письмо зачёл. Сам-то не грамотным Иван Романович оказался.

— Нас всех грамоте обучили, — хмыкнул Емеля, — и даже плавать научили. И один раз умение то уже пригодилось, когда поганых истребляли. Милиционеров учат. Во Владимире они такой порядок навели, что лихие люди и всякие тати за сто вёрст город стороной обходят. Металл плавить учит князь вьюношей со всего княжества. И как черепицу делать. Да много чего. А Академию и школу из камня точно начали уже строить. Сам Андрей Юрьевич первый камень в фундамент закладывал.

— Фундамет? — поморщился Иван Романович.

— Основание. Чтобы стену не порвало. Хитро придумано. На специальном растворе и битумом залито…

— Битумом?

— Эх. Чего словами говорить. Съезди князь, выбери седмицу. Не пожалеешь.

— Ну, вот Гедимин уберётся к себе и съезжу.

Дальше был тот самый Искоростень, где ранили шибко зятя княжьего и сына Гедимина Димитрия. В город заезжать не стали. Нет, не из страха. Если что, они и от пары сотен княжьей дружины отобьются. А только прав Иван Романович. Пока Гедимин не уберётся к себе в Литву особо тут привлекать к себе внимание не стоит. По договору Искоростень Гедимину отходит, вот пусть он там и наводит порядок после боёв.

К Овручу подъехали на третий день