Анти-Горбачев 3 - Сергей Тамбовский

Георгиевич, — вторично пожал ему руку Романов, — спасибо за интересную информацию.

А потом он добавил в адрес Пилипенко, ожидавшего неподалеку:

— Заходы в Новороссийск для круизных судов Черноморского пароходства в следующем году надо отменить… там рядом Геленджикская бухты, она прекрасным заменителем будет.

— Но почему, Григорий Васильевич? — не смог скрыть своего недоумения Пилипенко.

— Оперативная информация, — отрезал Романов, — не имею права разглашать ни причины, ни источники.

Украина понад усе

Щербицкий вернулся в Киев с того памятного совещания в Кремле в раздрызганных чувствах — никогда еще до этого его не ставили в такое униженное положение, никто не заставлял его так резко идти против внутренних убеждений. Он отменил все мероприятия на сегодня и прямо из Борисполя укатил в свою загородную резиденцию Межигорье. Когда-то здесь находился знаменитый Межигорский монастырь, но в 1935 году, после перевода столицы УССР из Харькова в Киев, в верхах было принято решение монастырь закрыть, а на его территории сделать загородную резиденцию для правительственных чиновников.

Находилась она на берегу Киевского водохранилища, занимала площадь около сотни гектар и охранялась очень рьяно со всех сторон, включая Днепр. Щербицкий хлопнул, что было силы, дверцей черной Волги, доставившей его сюда из аэропорта, крикнул шоферу, что он больше не нужен, и побрел через клумбы и аллеи к главному входу в резиденцию. Ничего особенного она из себя не представляла — двухэтажное строение из красного кирпича с башенкой в правом крыле.

— Как добрались, Владимир Васильевич? — спросил его управляющий хозяйством, стоявший на крыльце дома.

— Без проблем, — буркнул в ответ тот, а потом добавил, — меня ни для кого нет… кроме Осипова и Мухи.

Осипов Владимир Васильевич (полный тезка Щербицкого) был командующим Киевским военным округом, а Степан Нестерович Муха — председателем республиканского КГБ.

— Вызвать их? — справился управделами.

— Не надо, я сам, — вторично пробурчал Щербицкий, добавив, — свободен до завтра.

В своем кабинете он немного посидел в глубоком и удобном кресле (было сработано под заказ под конкретные требования первого лица), а потом поднял трубку черного аппарата АТС-1.

— Здравствуйте, Владимир Васильевич, — начал он с военного чина, — спасибо, вашими молитвами… посадка была мягкой… а относительно переговоров в Кремле хотелось бы пообщаться в личной беседе… к шести подъезжайте в Межигорье… жду.

Последующие переговоры с Мухой не слишком отличались от предыдущих, и тот также получил приглашение на шесть часов.

Щербицкий, пока ожидал приезда гостей, успел сходить в душ и накатить сто грамм коньяка — без него совсем невмоготу было ждать. Первым появился генерал Осипов, емустукнуло всего 52 года на текущий момент, молодежь по сравнению со стандартным возрастом Политбюро.

— Рад видеть, Владимир Васильевич, — потряс ему руку Щербицкий, — как здоровье?

— В норме, товарищ секретарь, — в замешательстве отвечал тот, — какие мои годы, живу и радуюсь.

— Это хорошо, что радуетесь, — ответил Щербицкий, — коньяк будете?

— Не откажусь, — уселся за столик в углу генерал, — тем более от хорошего.

— У нас плохого не бывает, — успокоил его секретарь, — экспортный вариант, семь звездочек.

Выпили без тостов, после чего генерал осведомился:

— Что-нибудь экстраординарное произошло в Москве? Просто раньше вы меня никогда так резко не вызывали…

— Что-нибудь произошло, — задумчиво сказал Щербицкий, — о, а это и Степан Нестерович прибыл.

В кабинет, постучав предварительно, вошел человек в гражданском костюме и с лицом, наискось перечеркнутым суровым шрамом… верхняя губа у него из-за этого была слегка приподнята и казалось, что он все время слегка ухмыляется.

— Доброго здравия всей честной компании, — сообщил он с порога, а Щербицкий тут же налил ему полную рюмку коньяку и сказал:

— Вира опоздавшему.

Муха без лишних слов вылил эту рюмку в свой бездонный рот, сел на соседний со столиком стул и сказал:

— Похоже, что у нас большие проблемы, Владимир Васильевич.

— Вы как всегда в корень зрите, Степан Нестерович, — отозвался тот, — проблемы действительно немалые, причем на ровном месте, слушайте…

И в следующие десять минут Щербицкий посвятил своих силовых министров в кремлевские хитросплетения последних суток.

— Что, прямо так и сказал — умерить пыл украинизации? — уточнил Муха по окончании речи секретаря.

— Буквально этими словами, — подтвердил тот, — и про Крым я все дословно передал.

— Грустно, — высказался Осипов, — все это может закончиться большой кровью.

— В 54-м году все гладко прошло, — высказал свое мнение Муха, — почему сейчас должно что-то измениться?

— В 54 году у нас была другая страна, — заметил Щербицкий, — Иосиф Виссарионович только что умер, у всех была жива память про 37 год… там и не могло быть никаких волнений.

— А сейчас, значит, они могут случиться? — заметил Муха.

— Вполне, — решительно бросился на амбразуру секретарь, — если мы поспособствуем этому.

— Давайте составим план действий, — перешел в практическую плоскость армейский начальник, — а для начала констатируем факты… никто из нас не желает передачи Крыма из состава Украины, верно?

С этим спорить никто не стал, поэтому Осипов продолжил:

— Тогда надо восстанавливать против этого общественное мнение, раз, и держать порох сухим в пороховницах, два.

— Можно начать соответствующую кампанию в средствах массовой информации, — осторожно поддержал его Муха, — у нас же сейчас послабления в этой сфере. А еще подготовить массовые протесты… хотя бы один… лучше, если в Крыму, но в Киеве или Львове тоже можно. Сидячую демонстрацию, в конце концов, организовать на Крещатике.

— Отлично, — одобрил его слова Щербицкий, одновременно разливая остатки коньяка по рюмкам, — Украина это не Карабах, тут такие методы не пройдут.

Вашингтон, округ Колумбия