Апгрейд - Денис Ратманов

будто ожегшись, отпрыгивает, прячет руку за спину.

Программа хочет, девочка — нет. Какой-то бред.

Дальше идем друг за другом, я активирую осветительный браслет, чтобы девушка хоть как-то ориентировалась.

— Расскажи о себе, — шепчу я. — Попытаюсь понять, с чего бы сам Боэтарх спустился за тобой со своего Олимпа.

— Кто⁈ — восклицает она, и ее шаги стихают.

— Гамилькар Боэтарх собственной персоной, — отвечаю я, отмечая, что ее удивление искренне. Имя, конечно, на слуху, но вряд ли она узнала Гамилькара. — Ты видела, какой у него флаер?

Девушка молчит, сосредоточенно думает, анализирует свою жизнь.

— У меня как-то все серо. Мама родилась здесь, отец был вором, его убили, он оставил небольшую сумму маме, и она открыла кафе. Платила его друзьям, чтобы нас не трогали. Мама умерла два года назад — рак. Я осталась одна. Парней тех убили, кафе забрали, а меня пожалели, я там посуду мою. Вот и все.

— Почему не официанткой пошла? Они больше получают.

— Нет. Лезут всякие, а так никто не трогает.

— Н-да, странная ты. Мужчина у тебя есть?

— Нет.

— Плохо.

— Хорошо. Он бы меня теперь бросил или продал. А может, просто сбежал бы. Было бы больно, что меня предали. — Она берет паузу и задает вопрос, который, видимо, давно ее тревожит, да и не только ее — всех тех, кому я бескорыстно помог. — А ты зачем меня спас? Рисковал жизнью… Тебя теперь тоже будут искать!

— Судьба у меня такая. Расскажи о матери. Было ли в ее поведении что-то странное?

Выясняется, что мать тоже звали Элиссой, она хранила верность мужу и за все время ни с кем не сошлась, хотя желающие были — не воспринимала других мужчин. Женщина была странной, читала книги, учила дочь своими силами. Не знаю, каковы женщины верхних уровней, но мамаша Элиссы точно была оттуда. И дочь вырастила странной, нежизнеспособной. С такой необычной внешностью у нее все шансы выгодно устроиться, найти мужика, который согласится ее содержать — именно к этому стремятся все девчонки ее возраста, не у всех получается, но то другой вопрос. А Элисса мужчин, похоже, боится до икоты.

Ее точно надо к Рэю. Вдруг она и правда наследница великого рода, и можно использовать ситуацию в своих интересах.

— Почему ты не спрашиваешь, куда мы идем? — интересуют я, и Элисса спотыкается, молча останавливается. — Вдруг я тебя собираюсь порезать на органы?

— Значит, судьба у меня такая, — грустно повторяет она мою фразу и добавляет. — Я боюсь, что ты меня прогонишь. Мне теперь некуда идти.

— А меня не боишься?

— Боюсь, — после секундной заминки отвечает она. — Но если ты и правда решишь разобрать меня на органы… Ты имеешь на это право.

Усмехаюсь.

— Не бойся. Со мной тебе ничего не угрожает. Правда, скоро я уеду далеко и, наверное, навсегда. Но у меня много надежных друзей, которые тебя спрячут.

— Ты точно что-то про меня знаешь, — вздыхает Элисса. — Зачем тебе я?

— Ты ж не хочешь, чтобы я тебя прогонял. Так не будь назойливой, а то передумаю.

Некоторое время идем, ползем, продираемся в шкуродерах молча, но она не выдерживает:

— Ты странный. Я раньше не встречала таких людей.

— Ха! Кто бы говорил. Веруешь ли ты в милость Ваала?

Не знаю, зачем это спрашиваю, но ответ меня удивляет:

— Во всемогущество — да, в милость — нет. Ваал — злой бог, который питается людьми, и мне не нравится жить в его мире. Ты ведь это хотел услышать? Да, я его ненавижу. Кстати, ты так и не представился.

Или мне показалось, или тон Элиссы неуловимо изменился, словно это сказала не она, а кто-то другой — властный, дерзкий, самоуверенный.

Не девушка, а загадка в загадке.

— Леон, — отвечаю я, хотя представляться не особо хочется. — Все, молчи, женщина, сейчас будет самый опасный участок пути.

* * *

В логово ползем уже проторенным маршрутом, девушка молчит, как я и просил. И без вопросов остается в вентиляционной шахте, чтобы я подготовил Рэя к ее появлению.

Очень рассчитываю на его понимание. Но когда вываливаюсь из вентиляционной шахты, он меня уже ждет и обрушивается с руганью:

— Придурок, ты что учудил, а? — орет он, всплескивая руками. — У тебя мозги вообще есть? Ладно на простых рыпаться, но ты на элиту быканул! Хана теперь нам всем! И я рядом с тобой засветился, и мне хана! Ваши фотки, твои и девки, теперь на каждом столбе! Миллион за вас хотят, сука! Мил-ли-он!

— За каждого или за обоих?

Рэй, видимо, ожидал, что я начну оправдываться, ирония обезоруживает его, он вдыхает, выдыхает и продолжает спокойнее:

— Что это за баба? Которую ты пытался отбить. Получилось хоть? Ты реально опасный! Такое чудишь.

— Мои фотографии хоть с закрытым лицом?

— Да, слава Ваалу, динамит ему в жопу! А девка — нет. Что с ней стало? Ей же трындец теперь.

— Видимо, беглянка с верхних уровней, система ее не опознала. Зовут Элиссой. Программа выдала квест и заставила его выполнить.

— Ну и? — Он скрещивает руки на груди и начинает притопывать.

Пожимаю плечами.

— Выполнил. Ты еще хочешь себе такую программу? Будешь делать, что велят.

— Нет уж, спасибо. Так что девка?

— Ее надо проверить. Кто, откуда. Боэтарх жизнь готов был отдать, лишь бы ее заполучить.

Рэй воодушевленно рассказывает, где, как и на чем вертел Боэтарха и программу.

— Ты ж не притащил девку сюда? Это слишком опасно. Повторяю: СЛИШКОМ! Она засветилась, ее ищет сам Боэтарх. Не знаю зачем, и мне по фиг, я жить хочу. Ты ж понимаешь, что они не просто убьют — четвертуют каждого, кто будет просто рядом с ней стоять!

— Мы никому не попались на глаза, пока шли сюда.

— Твою мать, Леон! — Рэй садится на стул, вытягивает ноги и проводит рукой по лицу сверху вниз.

— Я ее отсюда заберу, как только что-то прояснится. Обратную дорогу она не найдет и никому не расскажет. Она вообще не приспособлена к жизни. Как до сих пор цела — вопрос.

Рэй молчит. Трет висок.

— Говоришь, программа тебя заставила… Мелиар верил в тебя, — он криво улыбается, не глядя на меня. — Может, и правда она — что-то ценное. Веди ее. Но одно условие: чтобы завтра ее тут не было!

* * *

Элисса спускается из вентиляционной шахты самостоятельно, с тревогой поглядывая на нас, жмется в углу. Черные прямые волосы до плеч всклокочены, перепачканы паутиной, лицо измазано сажей, пылью, на скуле, похоже, кровоподтек, синий приталенный плащ разорван и грязен. Но она все равно кажется мне привлекательной, меня к ней тянет магнитом, я отворачиваюсь к Рэю…

Осоловелыми глазами он смотрит на гостью, разве что слюну не пускает. Она не на меня одного так действует?

— Рэй, — гемод шагает к ней, будто под гипнозом, протягивая руку.

— Вернись на землю! — Кладу руку ему на плечо, и он вздрагивает, смотрит на нее, на меня, снова на нее.

Элисса замечает его реакцию и бочком пятится ко мне как к проверенному и безопасному.

— Идем, красавица, отсканируем сетчатку, пробьем тебя по моим базам данных, — бурчит Рэй, не понимая, чего его вдруг так торкнуло.

Элисса берет меня за руку. Лучше бы она этого не делала, потому что я начинаю дуреть. Отхожу от нее.

— Это мой друг. Тебе здесь ничего не угрожает. Обещаю.

Идем в медицинский отсек, где Рэй усаживает девушку в кресло, подносит сканер к ее лицу, начинает опускать вдоль тела, отворачивается и ниже груди сканирует вслепую. Потом долго смотрит на экран, чешет затылок, морщит брови.

— Так и есть, она беглянка. Чип у нее вырезан, — он показывает результаты сканирования. — Давай-ка, красотка, наденем браслеты, нужно кое-что проверить.

Он протягивает ей пластиковые браслеты с датчиками, и Элисса застегивает их на запястьях, откидывается на спинку кресла.

— Для тебя не новость то, что я сказал?

— После сегодняшнего — нет. Я что только не передумала, но так и не поняла, зачем я такому человеку как Боэтарх.

— Назови имена родителей.

Девушка выполняет просьбу и рассказывает историю, которую я уже слышал. Рэй кивает, поглядывая на экран наладонника, куда передаются сведения. И, когда Элисса заканчивает, выносит вердикт:

— С большой вероятностью она не врет и правда верит, что родилась здесь. Скорее всего, ее привезли сюда в младенчестве. Нужно покопаться в архивах, сопоставить данные. Иди, красота неземная, хоть умойся, а мы с Леоном поговорим. Душ там, — он указывает направление, ждет, когда девушка уйдет, и шепчет: — Что-то в ней есть такое…

В его голосе появляются мечтательные нотки, но не даю романтике развиться.

— Тебя к ней тянет. Похоже, всем