Все реки петляют. От Альбиона до Ямайки - Сергей Александрович Калашников

Софочкин затылок под основанием косы и распорядился провести расчет, проверяющий справедливость закона сохранения материи. Всему личному составу. Мистер Смит держал клещами неторопливо остывающее порождение нашего запредельно смелого эксперимента и размышлял: бросать его в воду или не бросать. У доски на стене несколько особо нетерпеливых ребят уже выводили мелом цифры начальных условий – длину и диаметр заготовки.

Я же прикидывал толщину стенки трубы с внутренним диаметром три дюйма и длиной два фута – это должно послужить разницей между диаметрами «морковки» и отверстия в опорном столе. Хотя если требуется выносить размягченный металл вперед, то не сделать ли «морковку» тупой? Зачем ей расталкивать металл в стороны, если нужно тянуть вперед?

* * *

Слишком уж глобальных экспериментальных работ мы не развертывали. Ограничились получением трубок длиной в фут с просветом в два дюйма и стенками по три-четыре линии. Донышки в них вставили на горячую посадку, да и принялись за переработку имевшегося запаса бронзы и меди с целью извлечения из них вредных добавок. Дело несложное, но занимающее много времени.

Начали изготовление деревянного макета малого, весом фунтов десять, якоря новой конструкции. Появилась мысль сделать разъемную керамическую форму – ребята со своими сковородками и котлами с крышками сильно продвинулись в создании довольно хорошо повторяющихся отливок весьма хитрых форм. Вдруг справятся?! Сначала на небольшом чугунном изделии, а там увидим. Правильный-то якорь на папином флейте только один.

Чтобы было понятно, объясню: у сковороды или котла с плоским дном есть поверхность, образовавшаяся остывшим металлом, через это место расплав и заливают. А потом и извлекают остывшую отливку, не разрушая форму. Зато если на изделии имеются выпуклости в разные стороны, то форму приходится разрушать. Но лучше разбирать, чтобы потом собирать обратно и снова использовать.

Постоянно используемые формы, которыми будущая отливка замыкается в сложной конфигурации объем, – вещь непростая. Для рого-лапной детали якоря она далась нам не в один присест. Тем более что и саму форму детали пришлось сильно переработать по сравнению с прототипом. Лапная часть, предназначенная для загребания грунта, осталась прежней, а вот веретено теперь вдевалось сквозь отверстие в пятке снизу, причем целиком в него не проходило и стержнем лишь фиксировалось. Теперь даже его поломка не приведет к разборке всего якоря. Все ж эпопея с шестернями чему-то меня научила. А то привык к марочным сплавам с заранее известными свойствами и даже не подумал, что тут вам не там, пока гром не грянул.

Сначала была куча работы с макетом, который изготовили из дерева, потом решение проблемы отверстий в нем – наши инструменты крайне неохотно сверлят сплошной металл, они значительно охотней превращают неопрятную дыру в аккуратное отверстие. А сверловка целяка – натуральное протирание, аналогичное сверловке каменного топора деревянной палочкой с подсыпанием песка. Словом, дабы избежать подобного издевательства над здравым смыслом, мы напробовались вволю, но добились изготовления многоразовой керамической формы, которые позже принято было называть кокилями. Отверстия с боков к месту, куда войдет веретено, образовывались и пропускали ось точно до нужного положения.

Отлитый из чугуна якорь получился вполне работоспособным – послушно втыкал лапы в землю, по которой его волокли. После этого мы взвесили изделие и принялись за новый макет, увеличив все размеры в четыре с половиной раза, то есть, добиваясь увеличения объема в девяносто один раз. С учетом, что плотность бронзы на известную величину превышает плотность чугуна, отливка должна дать детали якоря примерно той же массы, что сейчас используется на папином флейте, который и доставит готовый кокиль в литейку, способную на отливку подобного рода. На веретено тоже приготовили кокиль, но тут особых сложностей не было – просто еще одна тяжеленная штука. Зато стержень отлили сами из нехрупкой бронзы – на подобное нам хватило и своих возможностей.

Ученики уже считали до тысячи и не видели предела в этом немаленьком числе. Знали четыре действия. Имели представления о геометрических фигурах и измерении углов. Хотя группа заметно расслоилась – материал усваивался детьми в разном темпе. Поэтому каждый урок непроизвольно делился на три занятия с соответствующим различием заданий. Это я про математику. Природоведение все усваивали прекрасно. С грамматикой было непросто – ни я, ни Софи не были в ней, английской, особенно сильны, поэтому поручали ученикам переписывать тексты из книг этого времени, чтобы усваивали методом подобия. Ну, или просто запоминали, как что должно выглядеть на бумаге.

Я с нетерпением ждал наступления тепла, чтобы начать строительство своей неломаемой мачты, и с интересом констатировал изменения, происходящие с учениками. В прошлом году они были все-таки первоклашками. Слегка неуверенными и чуточку зажатыми. А нынче освоились и начали капельку борзеть. Началось это в прошлом году, когда все наковали себе ножиков и вволю натрудились, насаживая их на рукоятки и изготавливая ножны. Потом литье сковородок для мам. Летом, делая тушенку, часть женщин селения побывала на хозяйской кухне, где Бетти не могла не похвастаться диковинкой – чугунной сковородой. Дальше у хозяек возникло желание обладать чем-то столь же удобным. В принципе, достаточно было одной, ясно донесшей его до ушей сына, после чего начался закономерный процесс, использованный мною наилучшим способом – методом попустительства. Не могу же я руководить решительно всем! Зато мистер Смит способен многое подсказать.

Вот и сейчас пацаны снова увлеченно городят что-то для души. Но на этот раз попустительствует им мистер Смит. Потому что я не в силах – Сонька снова изучает латынь, а я торчу в ее бестолковке, мечтая о великих технологических прорывах. И чтобы эти мелкие скорее подросли.

* * *

В этом году отец пришел с Карибов достаточно рано.

– Нет, Софи, – улыбнулся он в ответ на мое предложение сделать ему легкую и неломаемую бизань. – Наша хоть и поскрипывает, и работ на салинге изредка требует, но везет. А вот всякие бандиты буквально жизни не дают прямо на пороге дома. Если уж ты такая придумчивая, изобрети средство от пиратов, – ответил он на мое просто великолепное предложение снабдить флейт лучшей в мире мачтой. Для начала одной.

– Так «убежать и спрятаться» – лучшие приемы самообороны, – ответил я, ни секунды не мешкая.

– Молодчина, – отец с чувством чмокнул дочку в макушку. – Мне нравится ход твоих мыслей. Но в открытом море прятаться трудно, а убегать от того, кто быстрее, вообще не выходит. Не могу точно сказать, фламандцы это были, французы или испанцы, потому что флага так и не показали, но, судя по ухватке, и команда, и капитан родом из Дюнкерка. Да и корабль у них оттуда же