Судьба - Алексей Миронов

Лада в задумчивости, словно только сейчас задалась вопросом, как ее муж попал в осажденный город. – Постой, но ты ведь не из холодной вылез, а по дороге пришел. Со стороны кремля княжеского…

Брови боярыни поползли вверх от внезапной догадки.

– Господи, неужели и в кремле такой же ход есть? Вот те раз. Кому рассказать – не поверят…

– А ты не рассказывай, – наставлял ошарашенную новостями жену боярин, – целее будешь. Ежели кто чужой прознает, а татары в город проникнут, разорвут тебя вместе с домочадцами, только чтобы до него добраться. А отстоим Рязань, то и не потребуется. Так что – молчок!

– Так где твой ход-то, говоришь? – вдруг переспросила жена, вновь став серьезной. – В холодной? Покажи!

Теперь настала очередь боярина удивляться напору жены. Но Лада не отставала от него, и воевода сдался. Накинув на себя одежду, супруги еще раз сходили в холодную, где боярин вновь запалил факел и показал жене вход в свои подземные владения. Лада этим не удовольствовалась и пожелала сама спуститься вниз.

– На берег Оки выходит? – уточнила боярыня, осмотрев все внимательно и бесстрашно сделав несколько шагов из «предбанника» по доскам настила в глубину земной тверди, где по преданиям одни мертвецы обитали.

– Ага, – осторожно кивнул боярин, чтобы не удариться головой о низкий земляной потолок, – примерно в двух верстах отсюда.

– Вот что, Евпатий, – заявила боярыня, когда они уже вернулись в терем и вновь сели у окна, за которым догорал зимний день, – дай и мне ключ.

Воевода оторопел. Он думал, что ворочать тяжелые двери и лазать по лестницам под землей его жена будет только в сопровождении подготовленных бойцов. Потому и надеялся на себя, Захара или Ратишу. Но любимая боярыня так сверлила его взглядом, что воевода вновь пошел на попятный.

«Да и кто знает, как жизнь повернется, – вздохнул он, отцепляя мудреный ключ от связки на поясе, – может статься, что никто из нас не уцелеет. Тогда ей и взаправду придется самой жизнь сына нашего спасать. А Ладушка сможет. Духу у нее хватит. Огонь-девица».

– Держи, боярыня, – протянул он ключ, глядя в бездонные глаза жены, – авось не пригодится.

Последний, выкованный по заказу ключ от подземелья Коловрат снял с пояса и повесил на тонкую, но прочную цепочку, прямо к себе на шею. Решив, что под рубахой и доспехами целее будет. Это по дому все удобно на поясе таскать, а в драке и потерять можно.

Едва Коловрат пристроил последний ключ от тайного хода, как где-то высоко в небе послышался громкий свист. Затем в окне сверкнул огненный след, раздался грохот, и земля заходила ходуном неподалеку от терема Коловрата. Не сговариваясь, супруги выскочили на крыльцо.

Дом его ближайшего соседа, купца Доброжира, был превращен в руины ударом огромного камня, пущенного из-за стены. Мало того, камень был облит горящей смесью и подпалил весь двор, по которому теперь в сполохах пламени носились с воплями израненные люди. Несколько мертвецов лежало под завалами из бревен.

Торг на соседнем дворе у купца Палки замер. Все, кто там был, в ужасе взирали то на горящий двор Доброжира, то на темное уже небо, откуда мог прилететь следующий гостинец. И он прилетел. Новый горящий камень с грохотом врезался в навершие крепостной стены и, раскрошив пару зубцов, обрушился вниз на амбары огненным крошевом. Все купцы с приказчиками, отталкивая друг друга, позабыли про торг и с криками бросились вон из огороженного частоколом двора. Кто на санях, а кто пешком. Лишь бы оказаться подальше от гиблого места. Возле жилища Коловрата возникла паника и толкотня, вскоре, впрочем, прекратившаяся.

– Вот и началось, – произнес воевода, разглядывая навершие стены Среднего города, примыкавшей к стенам княжеского кремля. И вдруг увидел такие же летящие огни вдали, на фоне куполов Борисоглебского собора, едва различимых во мгле. Татары пошли на приступ сразу в нескольких местах.

Вернувшись в терем, воевода с помощью Захара облачился в доспехи поверх теплой одежды. Надел шлем, прицепил к поясу меч, взял небольшой каплевидный щит.

– Следи за боярыней и сыном, – наказал Коловрат, – если что – головой за них отвечаешь.

Захар молча кивнул. А воевода снова вышел на крыльцо, где все еще стояла его жена, в ужасе разглядывая то и дело пролетавшие по темному небу огненные шары. Когда такой шар пролетал над крышей терема и падал в стороне, боярыня истово крестилась.

– Мне пора на стены, Ладушка, – произнес Коловрат, крепко обняв и поцеловав жену. – Если не вернусь, ты знаешь, что делать. Захар с тобой остается. Сына сбереги.

Лада только раз и всхлипнула, подавив горестный вздох.

Оседланные кони уже стояли во дворе. На одном из них восседал верный Ратиша, который теперь постоянно находился при воеводе. Приблизившись, Коловрат ловко вскочил в седло, махнул рукой обомлевшей жене и поскакал прочь.

– В кремль? – спросил Ратиша, когда они выехали за ворота. – К князю?

Но воевода отрицательно мотнул головой. Миновав богато разукрашенный резьбой и позолотой дом покойного боярина Святослава, который был еще цел, Коловрат свернул в проулок и направился к той самой стене, которую только что атаковали татары.

– Сначала посмотрим, что снаружи деется, – решил он, – а потом уже с князем беседовать будем, если будет об чем.

Бросив поводья ратнику, что стоял у входа на крутую лестницу, воевода закинул щит за спину и первым стал взбираться наверх. Это было то самое место, где размещался летучий отряд арбалетчиков. Спрятавшись за одним из высоких щитов у самой стены, воевода пригляделся. Бой уже разыгрался не шуточный. Вокруг непрерывно свистели стрелы. Часть стены повредило попаданием огненного камня, кое-где она дымилась, а защитный частокол был разрушен. И если бы не передвижные щиты, то защитникам этой части стены пришлось бы совсем худо. Здоровенные щиты в рост человека были усеяны воткнувшимися стрелами сверху донизу, словно подушки для булавок. Не будь их, русичей выкосили бы мгновенно – татары тоже луком пользоваться умели. И не только луком. Сейчас сотни пехотинцев с саблями и топорами в руках с остервенением лезли наверх по приставным лестницам.

Уже стемнело и различить можно было только те войска Батыя, что копошились прямо под стеной. А сам лагерь исчез во мгле, лишь напоминая о себе зыбкими огоньками костров. Более всего раздосадовало Коловрата, что камнеметных машин было не видно. Зато из темноты то и дело прилетали гостинцы – либо камень, сотрясавший стену до основания, либо глиняный горшок с горючей смесью. Только по ним и можно было угадывать, откуда посылали эти гостинцы.

Чуть в стороне, в двадцати шагах, Коловрат