Михаил Ланцов - Маршал 3

– Так безапелляционно я бы не стал заявлять…

– А я бы стал. – С нажимом произнес худощавый военный. – Вспомните поведение Москвы в испанской и чешской кампании. Забыли уже? Они вытрясли с них все, что смогли. Высокие цели? Красивые лозунги? На словах. А на деле расчетливость и феноменальная практичность. Каждый, вроде бы проигрыш, стоил нашим игрокам очень больших расходов в ресурсах, бойцах и времени, а Союз выигрывал квалифицированных специалистов, ресурсы, время, деньги и прочее. И вы думаете, что теперь, получив в свои лапы такой вкусный кусок, Москва его бросит просто потому, что общественное мнение что-то там будет тявкать?

– За общественным мнением стоим мы. В том числе и мы. Да и весь остальной мир вряд ли обрадуется такому положению дел.

– А кто вам сказал, что Кремль пойдет на открытую аннексию? – Усмехнулся военный. – Они уже доказали, что вполне способны выдумывать неплохие и весьма сложные комбинации.

– Хорошо, – прервал этот ненужный спор хозяин кабинета. – Допустим, русские подмяли под себя Рейх, Чехию и Северную Францию. Что дальше?

– А дальше все плохо. У Рейха очень серьезные судостроительные мощности и авторитетная школа судостроения, которые в свое время заставили переволноваться лайми. Если их поддержать из России, Северной Франции и Чехии, то русские смогут развернуть куда более быструю и масштабную судостроительную программу, нежели вели немцы. А ведь и германские морские игры оказались далеки от скромности. И вот теперь представьте, в какой опасной ситуации мы окажемся через три-четыре года. С одной стороны Япония с ее весьма мощным флотом, с которым даже один на один не так-то просто бодаться. С другой стороны новые посудины это славяно-германского монстра, который сможет ударить по нам с другого фронта.

– Вы забыли про лайми, – перебил его Морган.

– Нет, не забыл. Я полагаю, что через три-четыре года от них мало что останется.

– Что?!

– Если вы забыли, сэр, то я напомню – русские смогли дважды очень успешно применить воздушно-десантные операции, позволявшие им довольно быстро разгромить что финнов, что немцев. Да еще Панамская десантная операция, которая, безусловно, разрабатывалась с активным участием Москвы.

– Сэр, – прервал его хозяин кабинета. – Переходите к конкретным предложениям. Сложность ситуации мы все уже вполне осознали.

– Конечно, – кивнул худощавый военный. – Нам необходимо незамедлительно объявить войну Рейху. Перебросить на Туманный Альбион не одну тяжелую авиадивизию, а все три. Ибо на Панаме мы сможем обойтись и без них. Особенно если через пару недель туда перебросят свежую пехотную дивизию. Да, придется потоптаться подольше. Но это не критично. Кроме того, нам нужно заключить пакеты союзных соглашений с Великобританией, Испанией, Окситанией и Италией. Как минимум. Хотя я думаю, о Венгрии, Румынии, Югославии, Болгарии и Турции нам тоже забывать не стоит. И не только подписать бумажки, но и начать им активно помогать, открыв широкие кредитные линии.

– Идея неплохая, – кивнул грузный мужчина с рыбьими глазами. – Нам нужно как можно сильнее и быстрее разогревать промышленные мощности.

– Именно, – кивнул худощавый военный. – И чем дольше эти европейские державы смогут простоять перед давлением Союза, тем лучше. Для нас – каждый день, выигранный у них – золото. Слишком опасной становиться ситуация. Полагаю, что мало кто из присутствующих желает видеть корабль США, поставленный врагами в два огня. А это, безусловно, произойдет, если мы не подольем масла в Общеевропейский пожар.

Часть 4 – «Возращение бомжа»

Вас прывэтствуйэт частный капитал. Буржуи, мачи казлов!

Глава 1

Гудериан стоял на ступеньках Рейхсканцелярии и курил. Нервно. Слегка дрожащими руками.

«Ну вот и все» – пронеслось у него в голове. Гитлер, Геринг, Гиммлер и большая часть партийной верхушки НСДАП лежала сейчас в холе этого здания с аккуратными пулевыми отверстиями в головах. А специалисты Мюллера хлопотали над ними, оформляя и документируя все вплоть до мельчайшей подробности. Да и вообще по всему Берлину шел кавардак – арест партийного руководства…

Он блуждал каким-то пустым и отрешенным взглядом по стоящим возле Рейхсканцелярии танки, развороченную проезжую часть, две «коробочки», дымящиеся на углу, разбитые зенитки. Вступившие в бой с частями его корпуса и прочие разрушения. Смотрел и не верил в то, что это все – дело его рук. Хотелось забыться, но он не мог. Не имел права бросать своих людей даже на непродолжительное время без руководства. Слишком все стало неспокойно.

– Хайнц, – окрикнули его со спины. Он обернулся и встретился со спокойным и абсолютно невозмутимым взглядом Мюллера. – Вы в порядке? Признаться, я до сих пор не очень верю в то, что вы… мы смогли это сделать. Как?

– Они сами виноваты, – нехотя ответил Гудериан.

– И все же, – чуть улыбнувшись, продолжил Мюллер. – Я вижу, что вы сорвались. Привести танки в Берлин да еще так нагло… рискованно. Чем эти покойники вас так зацепили?

– Я лично прибыл в первый танковый корпус, что собирались бросить в основание русского клина. Мы должны были прорывать заслоны в основании клина, пехота входит за нами и занимает оборону. Однако за несколько часов до начала операции выясняется, что обе пехотные дивизии сняли с позиций и бросили в совершенно другом направлении. Я незамедлительно связался со Ставкой и, к моему удивлению, Гитлер лично мне подтвердил приказ.

– Так вы отказались выполнять бредни этого психопата?

– Отчего же? Приказ и боевую задачу мне подтвердили. Да, все это напоминало самоубийство, однако, я давал присягу и должен был сражаться. Даже несмотря на то, что нас бросали откровенно на убой.

– Что же тогда?

– Через полчаса мне позвонили и сообщили, что мой сын был задержан фельдполицией. Я сильно разволновался, и собрался было звонить начальнику местного ведомства этих красавцев, как меня срочно соединили с Кейтелем. Так вот. Этот с позволения сказать офицер сообщил, что мой сын взят в заложники и если я попытаюсь сдать танковый корпус русским или не выполню задачу, его расстреляют. Это и стало последней каплей… – Покачал Гудериан. – Вот и пришлось срочно организовывать офицерское собрание и рассказывать о том, что нас предали….

– Вы только перед собранием офицеров выступали?

– Если бы. Пришлось беседовать с личным составом экипажей, а потом вязать противников. К счастью, их оказалось немного. Люди прониклись и доверились мне. Одного не могу понять, как этот бесноватый урод вообще додумался до такой гадости?

– Никак. Эта выходка была личной инициативной Кейтеля. Ему нужно было, чтобы вы бросили войска и рванули в Берлин выяснять отношения.

– Откуда вам это стало известно? – Подозрительно прищурился Гудериан. – Я ведь лично всадил пулю в лоб этому…

– Мы допросили его людей, – усмехнулся Мюллер. – Они даже вам безымянную могилку подготовили. Он рассчитывал на то, что вы не спустите такой наглости прибежите скандалить с Гитлером. Его люди должны были вас перехватить. Никто ведь не ожидал, что вы развернете на Берлин танковый корпус.

– Они хотели самоубийственного наступления – они его получили, – зло скривился генерал.

– Согласен, – кивнул Мюллер. – Последние дни в Берлине уровень сумасшествия просто зашкаливает. Мало уже кто верил в слова Геббельса о скорой победе. Вот и дергались те, кому ничего не светило после падения режима. Вы даже не представляете, сколько мне пришлось задержать «самых умных». Все камеры чудесными гениями забиты. Ради такого дела я даже часть уголовников-рецидивистов приказал расстрелять, чтобы освободить места.

– Выслуживаетесь? – Усмехнулся Хайнц.

– Не с пустыми же мне руками знакомиться с… хм… товарищем Сталиным, – произнес Мюллер с ехидной усмешкой.

– Да я все понимаю, – тяжело вздохнул Гудериан. – Думаете, я сам всему этому рад?

– Не знаю, – пожал плечами руководитель гестапо. – Но вы ведь повернули свои танки на Берлин. Впрочем, к этому давно все шло.

– Почему?

– Все произошедшее с вами было обычной провокацией. Правда, Кейтель полагал, что вы лично прибежите к Гитлеру вытаскивать сына, который, к слову, был недалеко от места службы и давал показания как свидетель. Это все нужно было для вашей дискредитации в глазах фюрера. Да и вообще – вряд ли бы после этого вышли из Берлина.

– Откуда у вас эти сведения?

– Опросил людей Кейтеля. Что? Расстроились?

– Да нет, если честно. Ожидаемо. Он давно под меня копал. Не понятно только зачем он сейчас решил сводить счеты. Ведь моя жизнь могла отсрочить его гибель.