Анти-Горбачев-6 - Сергей Тамбовский

всем этом, насколько я знаю, играют две дивизии — Кантемировская танковая и имени Дзержинского, это внутренние войска. Лидеров восстания называют не совсем уверенно, но две фамилии все же всплыли, это генералы Лебедь и Грачев, оба из командования воздушно-десантными войсками.

— Что-то известно о судьбе Романова? — задал главный вопрос Буш.

— На данный момент ничего конкретного… — тихо отвечал Уэбстер, — но есть надежда, что он пока жив.

— Мне нравится это ваше слово «пока», — хмуро сказал президент, — а остальное руководство страны, с ним как?

— Опять же по непроверенным данным они все находятся под домашним арестом…

— Ричард, — обратился Буш к министру обороны Чейни, — в войска отдан приказ о повышении боевой готовности?

— Конечно, мистер… то есть Джордж — приказ ушел во все подразделения два часа назад, уровень опасности повышен на один уровень, с ДЕФКОН4 до ДЕФКОН3.

— Напомни, что означают эти уровни, — попросил Буш.

— ДЕФКОН5 это готовность мирного времени, — с готовностью начал сообщать Чейни, — ДЕФКОН4 означает повышенную активность спецслужб, мы с ним прожили 30 лет, ДЕФКОН3 это повышение боеготовности войск во время международных осложнений — такое два раза было, в начале Карибского кризиса и во время Войны Судного дня в Израиле…

— Ага, а ДЕФКОН1, очевидно, — закончил за него мысль президент, — это мировой ядерный конфликт, верно?

— Не совсем так, Джордж, — поправил его министр, — не сама война с применением средств массового поражения, но очень большая вероятность ее начала. Такую готовность мы применяли всего один раз, во время учений Опытный лучник в 83 году…

— Что за учения, почему не знаю? — заинтересовался Буш.

— Это был пик напряженных отношений с Советами, — начал пояснять Чейни, — они до этого провели ряд учений максимально близко к границам НАТО, это были Запад-81 и Щит-82, а кроме того у них была еще такая секретная операция Ракетно-ядерное нападение… во время нее русские напрягли все свои разведывательные источники с целью собрать информацию о наших силах сдерживания. Я, как директор ФБР, в это время тоже поучаствовал в ее нейтрализации…

— И еще же в 83 году русские сбили корейский Боинг, — добавил огня Уэбстер.

— Верно, — кивнул ему Чейни, — это стало последней каплей, после которого последовал этот самый Опытный лучник и повышенный уровень готовности.

— Понятно, — потер виски Буш, — так что же мы будем делать в связи со всей чертовщиной?

В этот момент на столе у него зазвонил телефон связи с приемной.

— Момент, — сказал собравшимся президент и поднял трубку, — я занят, Бобби… что?… хорошо, я понял.

— Что случилось, мистер… эээ… Джордж? — спросил вице-президент, видя перекосившееся лицо начальника. — Началась ядерная война?

— Хуже, Джеймс, — ответил ему Буш, — Романов вышел в эфир и что-то там зачитывает… надо включить телевизор, у меня он принимает оба русских канала.

Скоукрофт, как самый младший из собравшихся, подошел к огромному экрану Сони-Тринитрон в левом углу Овального кабинета и включил его, а пульт передал президенту. Тот пощелкал немного и нашел первый канал Центрального телевидения Советского Союза, там в кадре значилась женщина довольно пожилого возраста, читавшая текст на фоне какого-то средневекового замка на заднем плане.

— Это что? — недоуменно спросил Буш, — я не понял…

— Диктор Центрального советского телевидения читает текст от имени Генерального секретаря ЦК КПСС, — ответил Скоукрофт, немного понимавший русскую речь.

— Почему диктор, а не он сам? — тут же вылетел вопрос от президента, — и что она там читает, переводи, раз взялся.

— Почему не Романов, не могу сказать, — ответил помощник по госбезопасности, — но перевести могу… эээ… она говорит, что в Москве сегодня ночью совершилась попытка государственного переворота или как-то так… эээ… заговорщики поплатятся за свои действия или как-то так… эээ… руководство компартией и страной живо и здорово и предпринимает все необходимые шаги для стабилизации обстановки или как-то так…

— Переводчик из тебя, конечно, тот еще, — усмехнулся Буш, — но в целом все понятно — Романов, кажется, взял верх и теперь в России начнутся серьезные перемены. Я прав? — посмотрел он по очереди на всех собравшихся.

И никто не смог возразить ему на этот риторический вопрос. Только начальник ЦРУ Уэбстер осмелился задать наводящий вопросик.

— По красному телефону будем разговаривать с Советами? — спросил он.

— Да какой сейчас может быть разговор, — с досадой ответил ему президент, — Романову не до разговоров с нами, я так полагаю. Когда решит свои проблемы, сам позвонит… я на всякий случай останусь ночевать здесь… а вы идите на свои рабочие места… да, и ты, Ричард, — добавил он в сторону министра обороны, — держи руку на пульсе — мало ли что там может случиться в ракетных войсках у Советов…

— Я вас услышал, мистер… то есть Джордж, — ответил от дверей Чейни, — будем надеяться на лучшее.

— И рассчитывать на худшее, — добавил красок в происходящее Буш.

В гостях у сказки-2

Романова очень быстро перевезли в ЦКБ Четвертого главного управления при Минздраве СССР, благо ехать тут было недалеко. Там его лично встретил заранее предупрежденный товарищ Чазов, который сказал непредусмотренную протоколом фразу.

— От огнестрельных ранений я пока еще никого из руководства Союза не лечил — вы первым будете, Григорий Васильевич.

— Все в нашей жизни когда-то встречается впервые, Евгений Иванович, — ответил ему Романов, — так что скажете относительно моего огнестрела?

— Тэээк… — произнес Чазов после первичного осмотра, — у вас, товарищ Генеральный секретарь, два ранения, несовместимых в общем и целом с жизнью… одно в область сердца, второе в район печени. И то, что вы пока еще живой, не укладывается ни в какие медицинские рамки…

— А неплохо Лебедь стреляет, — усмехнулся