Отставник 6 - Павел Чук

— Основное отличие — состав воздушной смеси, процент содержания кислорода? — задал вопрос. Хорошо хоть мне не пришлось переводить. Ашш Сошша Хааш говорил, как на аторском, так и на русском. А среди землян, скорее всего намеренно находился француз из иностранного легиона, что знал и английский, и русский. Вторым землянином оказался как раз американец — лейтенант Уолес. Понятно, что они не всё понимали. Перевод с одного языка на другой, и вдобавок не профессиональным переводчиком, но куда деваться. Птица-восемь будет ещё достаточно долго находиться в медкомплексе. Если уж мне понадобилось для восстановления больше пяти часов, то он с его-то ранами пробудет в нём значительно дольше. Но языковой барьер меня напрягал. Пока рядом находился наш внештатный переводчик я не замечал трудностей, но, когда команда состоит из множества рас. И это я про землян. Среди нас двое русских, двое американцев, двое немцев и двое французов, то эта проблема встала остро. Хотя я её вначале и не рассмотрел, как-то не задумывался об этом. Предполагал, что жестов будет достаточно, и это в ходе боя оправдывало себя, но при затяжной обороне…

— Совершенно верно, командир-хоск. Главное отличие — содержание кислорода.

— Много рас на станции и язык отличается? — задал вопрос француз Бонне́.

— Шесть или семь. Точно неизвестно. Станция большая и не каждый хоть раз в жизни побывает на соседнем уровне, а язык, отличается. Мы, кто прошли через медкомплекс выучили язык не то гона́к, не то доска́к — это самые распространённые языки на станции, и они не сильно отличаются друг от друга.

— Ясно, — бодро ответил француз и перевёл сказанное лейтенанту Уолесу.

А у меня в голове заработали шестерёнки. Видимо мыслительный процесс отразился на лице и продолжавший короткую вводную лекцию ашш Сошша Хааш замолчал, обратившись ко мне.

— Командир-хоск с вами всё в порядке?

— Да, генерал-командор. Сколько у нас пленных?

— Одиннадцать.

— Обмундирование и оружие?

— В наличии, я рассказывал.

— Я помню, генерал-командор, — произнёс и встал со своего места. Вслед за мной встали и остальные, но жестом я им показал, чтобы те не суетились, — у нас два варианта: остаться здесь и держать оборону. Сколько мы продержимся не знаю, но срок этот ограничен. Второе, на что потребуется время — это обучить всех языку и выбраться из этого сектора, — я умышленно сказал «обучиться языку», а не пройти процедуру восстановления в медкомплексе, что, как я предполагал, значительно до́льше и вдобавок я не хотел акцентировать внимание, что раненых из общего числа оставшихся в живых ровно половина и всем, в разной степени сложности нужна медпомощь. — Но для этого необходимо поговорить с местным медиком. Возможно ли ускоренное обучение языку.

Только произнёс, как ашш Сошша Хааш подал знак и один из анторсов вышел.

— Хотите всех обмануть? — на английском, спросил лейтенант Уолес.

— Попробовать можно, — ответил на русском.

— Темнокожих я тут не видел.

— Не исключено, что и местные их не видели, но если тебя облачить в полное снаряжение, в том числе надеть шлем, перчатки и прочее, чтобы закрывало полностью тело, то может получиться…

Жоас Здрембско́вск подтвердил мои опасения. Без погружения в медкомплекс и проведении процедуры восстановления обучить языку не получится.

— Ещё один момент, — нарушив молчание, произнёс Жоас, — сменных картриджей, как и расходных материалов осталось очень мало, едва хватит для восстановления и лечения одного, максимум двух тел. А вы…

— Я помню! — прервал местного медика. Не хотел давать повод для сомнений, а то этот пленный совсем берега попутал. Условия ставит, напоминает о нашей договорённости, о которой я не забыл.

В бою убить врага, что с оружием в руках жаждет твоей смерти это одно, но, когда попавших в беспамятстве в плен холоднокровно и цинично умертвили, и вдобавок это предъявили для всеобщего обозрения — это другое. Я боялся, что кто-то из солдат не выдержит и сорвётся на пленных, а они пока мне, нам нужны. Медик может и отказаться помогать, а может и гадость какую сделать с отсроченным сроком действия.

Ашш Сошша Хааш, видя моё раздражение отдал приказ и пленного увели.

— Командир-хоск, ведь РКП все однотипны? — осведомился генерал-командор.

— Вероятней всего, — сначала не понял, к чему клонит ашш Сошша Хааш, а потом до меня дошло. — Ты предлагаешь, оставить этот уровень и захватить другой такой же где размещён резервный командный пункт?

— Переодевшись в форму противника, мы сойдём за усиление.

— Скорее всего охрана возле такого рода объектов уже усилена, а солдат у нас мало для затяжного боя. И Птица-восемь…

— После того, как он пройдёт лечение, а за это время подготовимся, — спокойно произнёс генерал-командор и в его словах имелся смысл.

Подготовка к операции проходила буднично. Мерили, подгоняли форму, проверяли оружие. Мы не настолько знаем местные реалии, и любая мелочь могла нас выдать, но другого варианта, как покинуть этот уровень я действительно не видел.

— Что с пленными делать? — задал важный вопрос ашш Сошша Хааш.

— Связать и оставить тут. Сержанта и медика с собой заберём. У всех отобрали коммуникаторы?

— Да. Сразу. И заблокировали, спрятав в металлический ящик. Правда неизвестно, помогло это или нет.

— Хорошо. Перед уходом уничтожим пульт управления, а одного уложим в медкомплекс на длительный срок. Потом…

Я не успел договорить, как от пульта управления послышался возглас:

— Командир Бес! Пошла трансляция!!!

Глава 2

Я, вместе практически со всеми, кто оказался в эту минуту свободен и находился в зале, смотрели обращение кого-то из местных командиров. Он говорил на каком-то неизвестном языке, так что пришлось позвать одного из пленных.

— Это коханский язык. Говорит старший командир полковник О́нто Буса́ти.

— Полковник?

— Да. Он, насколько знаю, приближённое лицо адмирала, — пояснял пленный сержант Шанто́сти.

— Что он говорит?

— Я плохо владею коханским и могу ошибаться.

— Не бойся, переводи дословно, — произнёс, не ожидая ничего хорошего от этого представления. Как-то не логично поступает командир. Или как там его, целый адмирал, вроде. Сначала неудачная попытка прорыва, затем демонстрация жестокости, вновь неудачная попытка прорыва и одновременно попытка блокады. И спустя, по нашему времени, почти полсуток с последнего активного действия попытка вступить в переговоры. Ладно, может у них сутки кардинально отличаются от привычных нам в бо́льшую сторону,