Прорыв выживших - Алексей Михайлович Махров

более, зенитчики, которые по роду своей деятельности должны сейчас бдить на постах.

— Это точно то самое место? — уточнил я.

— Под ноги посмотри! — проворчал Валуев, не отрывая взгляда от леса. — На земле остались следы шин нашего мотоцикла. А вот там, чуть дальше, тропинка, по которой немцы воду из ручья таскают. Но, вообще–то, эта странная тишина меня пугает… Так быть не должно! Хуршед, присмотри, я схожу, прогуляюсь…

Сержант растворился во мраке, как приведение. Из кузова вылез Альбиков, встал рядом, закрыв глаза и начал медленно поворачивать голову слева направо и обратно. Мне показалось, что его уши при этом шевелятся от напряжения, но это был фантом моего воображения.

— Засады здесь точно нет! — наконец сказал Хуршед, приоткрыв один глаз. — Ни звуков, ни запахов я не слышу!

— Похоже, что мы пустышку вытянули! — резко ответил Валуев, внезапно появляясь прямо перед нами. — Там никого нет. Передислоцировали немцы батарею. Придется аэродром вслепую искать.

Начались бестолковые мотыляния по окрестностям. Мы проезжали метров пятьсот, останавливались, глушили мотор, выходили из «Ситроена» и слушали ночь. Но везде было тихо. Я от досады прикусил губу. Время текло, как песок в перевернутых часах. До полуночи — часа «Ч» — оставалось все меньше и меньше, а мы все еще кружили по этим чертовым проселкам, словно слепые котята. Предварительный расчет разведки предполагал, что немецкие бомберы разместят в радиусе двадцати километров, а мы отмахали уже тридцать, но цель так и не обнаружили

Пикап резко остановился, я чуть было не впечатался мордой в запотевшее лобовое стекло — Валуев ударил по тормозам. Впереди, перекрывая дорогу, стоял самодельный шлагбаум, а рядом виднелись два силуэта в характерных немецких шлемах. В тусклом свете фар у них на груди блеснули стальные горжеты. Рядом стоял мотоцикл с коляской.

— Жандармы, — прошептал Петр, и его рука потянулась к ППД, лежавшему между сиденьями. — Интересно, что это они посреди леса забыли? Пионер, сходи-ка, уточни обстановку. А я тебя подстрахую. Алькорта, Альбиков, будьте наготове!

Я глубоко вдохнул, поправил на голове офицерскую фуражку, вложил в рукав нож, и неторопливо открыл дверь. Холодный ночной воздух ударил в лицо, принеся запахи сгоревшего бензина и дешевого табака.

— Хальт! Папирен, битте! — раздался резкий окрик.

Ко мне шагнул фельдфебель полевой жандармерии — плотный, с квадратной челюстью и короткими ногами. На его груди висел автомат, почему-то устаревший МП-28 с торчащим вбок магазином-улиткой. За ним, держа наготове винтовку, стоял второй жандарм, помоложе.

— Гутен абенд, — я вытянулся и козырнул, спокойно разглядывая жандармов. — Лейтенант Дитрих Шульц, 25-я моторизованная дивизия.

Жандарм взял мое удостоверение, поднес к висевшему на столбике керосиновому фонарю, разглядывая так придирчиво, будто искал следы подделки.

— Куда следуете? — спросил он, внимательно изучая мое лицо.

— Выполняем специальное задание командования, — я сделал вид, что колеблюсь, затем добавил конфиденциальным тоном: — Мы полковые разведчики, возвращаемся в расположение своей части. Весь день искали секретный аэродром русских. И нашли! Похоже, что там высадился большой десант.

— Тоже мне, секретный… — повернув голову к своему напарнику, пробурчал жандарм. — Весь день там огромные русские самолеты садились. Только слепой бы их не нашел!

Молодой жандарм послушно кивнул и опустил винтовку «к ноге».

— Говорят, что где-то рядом наши «небесные нибелунги» свои бомбардировщики развернули! — высокопарно сказал я.– Завтра разнесут этих обнаглевших русских свиней ко всем чертям!

— Так и будет, лейтенант! — ответил фельдфебель, возвращая «зольдбух».

— Они же вроде где-то рядом с зенитчиками разместились? — небрежно спросил я.

— Не знаю, лейтенант! — усмехнулся обладатель квадратной челюсти. — Да если бы и знал — не сказал! Вдруг вы русские шпионы!

Я от души рассмеялся, настолько нелепо–точной оказалась шутка жандарма. Фельдфебель, сделав, видимо, для себя какую–то пометку в уме, добавил:

— Будьте осторожны, Дитрих, русские ездят по этим лесам на танках! Возвращайтесь поскорее в свою часть! Желаю доброго пути! — козырнув, фельдфебель откинул в сторону ствол деревца, служивший шлагбаумом.

— Данке, — я козырнул в ответ и щелкнул каблуками, решая в уме судьбу этих фашистов — прирезать их, расслабившихся, прямо сейчас — это не составило бы никакого труда — нож из рукава уже соскользнул в мою ладонь, или не возится — придется ведь трупы в лес оттаскивать, мотоцикл прятать…

Решив, что овчинка не стоит выделки, я вернулся к «Ситроену» и сел в кабину, успокаивающе кивнув Валуеву, держащему на колянях ППД. Мы тронулись, и только когда шлагбаум скрылся за поворотом, я выдохнул.

— Что–нибудь полезное узнал? — спокойно спросил Петр.

— Только то, что бомбардировщики реально забазировались где–то в этом районе, — ответил я. — Но точного места эти гаишники не знали. Убивать их не стал — не хотел тратить время на уборку тел.

— Ну, и правильно, что не стал! — кивнул Валуев, бросив на меня быстрый взгляд. — А то я уже начал опасаться, что ты решил в одиночку войну выиграть и режешь всех подряд.

До полуночи оставалось сорок минут. Мы уже начали терять надежду.

— Похоже, задание провалено, — хрипло сказал Валуев. — Аэродром — призрак.

— Слушай, Петь, мне кажется, что я знаю, где этот чертов аэродром, — медленно сказал я, прокручивая в голове недавнюю встречу с патрулем полевой жандармерии.

— Ну–ка, просвети! — повернул ко мне голову сержант.

— Ты верно сказал, что жандармам нечего делать ночью посреди леса! А если это пост регулировщиков у поворота с основной дороги к аэродрому? Всех непричастных они пропускают после проверки документов, а причастных направляют на нужную дорожку.

— Так вроде бы не видно там съезда в сторону… — задумчиво сказал сержант.

— А он замаскирован! Несколько кустов срубили и поставили поперек колеи! — предположил я. — Мы в темноте не разглядели! Давай вернемся и проверим! Захватим фельдфебеля и поспрашиваем с пристрастием?

Валуев задумался. Внезапно впереди, за поворотом, мелькнул слабый свет.

— Стоп! — прошептал Петр и притормозил.

Машина замерла. Я прищурился, стараясь разглядеть источник света. Это были фары — две пары: одна выше, другая ниже. Грузовик и легковушка. Они стояли посреди дороги, двигатели работали на холостых.

— Черт! — тихо выругался Петр. — Похоже, что это офицер высокого ранга и его сопровождение. Многовато для нас… Но придется проехать мимо них. Если развернемся — заподозрят.

— Значит, разыграем спектакль, — я глубоко вдохнул,