Граф в универе. Книга 1 - Денис Мист

накрыла темнота. Они передумали и возвращают домой? Но нет, надежда угасла столь же быстро, как и появилась. Тело я продолжал ощущать, как и слышать голоса, сначала удивленные, потом радостные, затем растерянные. И зрение вернулось.

— Тьма? — Казалось, женщина не знала, радоваться или бояться. — Но в их семье сроду не было темных магов. И у Демидовых не было. Все больше лекари да лесовики.

— Тьма, свет, цветочки, зверушки, — проворчал мужчина. — Какая разница, главное, что не аморфный и род не потеряет титул и земли.

— И то верно. Ох, пойду ее сиятельство обрадую, — встрепенулась женщина и исчезла.

Ага. Это была не родительница. И я в России. В Российской Империи, если быть точным — сюда я наведывался прежде не раз, потому и язык знаю. В семье, которая почти загнулась. Так мне еще и из низов подниматься теперь. Еще и расти с младенчества, еще и без отца. Хотя мог оказаться в теле молодого князя Цепеша и уже через год иметь армию, способную захватить Европу! Ох, Гарна, вот вернусь, поплачешь у меня. Я тебя…

Додумать мне не дал отдаленный горестный вскрик и цокот каблучков.

— Что? — спросил мужчина, явно не ожидая ничего хорошего.

— Ее светлость… графиня Мария… — Голос женщины прерывался.

— Ну, не тяни, — подтолкнул ее мужчина.

— Графиня Мария Львовна… скончались… — всхлипнула женщина.

— Да что же за проклятье такое, — простонал мужчина.

Понятно. Я буду расти не только без отца, но и без матери. И кто же будет меня воспитывать? А мне же придется приглушить собственный разум, чтобы не сойти с ума от невозможности ходить и говорить до назначенного природой срока. Да и вообще сознание придется открывать постепенно, иначе буду выделяться среди других детей, чего мне не надо, пока не войду в полную силу — не стану совершеннолетним, как тут это называется.

Что-то шевельнулось на краю видимости. Я с трудом сфокусировался и увидел старичка. Впрочем, может, и не старичка — мужичка с всклокоченной нечесаной бородой, чумазого и ростом по колено взрослому человеку. Он поскреб грудь в разрезе грязной рубахи и тяжко вздохнул.

— Эхе-хе, бедный малый, — проскрипел он и цыкнул зубом. Но его явно никто не услышал и не увидел. А старичок-мужичок еще раз вздохнул и исчез. Только облачко пыли осело там, где он только что стоял. Привиделся он мне или явился из Подмира?

Меня же взяли на руки, прижали к теплой женской груди и куда-то понесли. Эй, а кормить сегодня будут? Померла, не померла, а я жрать хочу. Мое желание вырвалось жалким младенческим писком. Вот же попал. Ладно, еще немного послушаю — надо же знать свою судьбу — и придется отключаться до более сознательного возраста.

— Кормилица уже ждет, — говорила женщина, взяв себя в руки. — Но кто его растить будет? Старший охламон, все по заграницам катается, другие двое сами дети еще. Силу его удержат, конечно, воспитателей нанять можно, но как без взрослых?

— Может, тете отдать? У них тоже недавно сын родился, вот и будут расти вместе.

— Если возьмут. Вы же знаете, какая она, Ирина Львовна.

— Знаю. Зато муж ее — человек чести.

— Да, Павел Андреич хороший человек. Ох, бедная госпожа, бедная… — опять запричитала женщина и уронила на меня соленую каплю.

Итак, я буду расти или в чужой семье не пойми в каком качестве, или дома со старшими братьями и сестрами сорной травой. Вот и гадай, что лучше. Впрочем, от меня тут ничего не зависело. Пора спать, а то точно свихнусь, если мне грудь дадут — всего несколько часов назад я ее ласкал и не одну, а тут ей придется кормиться. У, проклятая Гарна, что б тебя сослали в тело страшной карги.

Глава 2

Детство и отрочество

Шесть лет спустя.

Лето. Полдень. Птички поют, цветочки пахнут, Пахра плещется. Крыло военных самолетов на несколько секунд разрезало тишину реактивными двигателями. Красота.

Шестилетним карапузом я сидел на берегу и наблюдал за течением речки. Вернее, делал вид. Где-то сзади Светка и Ванька играли в бадминтон, баба Аня, моя нянька, сидела неподалеку с вязанием. Она уже дважды крикнула мне, чтобы не сидел на голой траве, но каждый раз я делал вид, что не слышу.

Те двое, кого я увидел по прибытию в этот мир, оказались служащим Чудного Надзора и экономкой семьи Татищевых, благополучно загибающегося рода. Почему загибающегося? Да потому что мой батюшка изволил жениться по великой любви на аморфе, женщине с неоформленной магией. Вероятно он надеялся, что его гены окажутся сильнее и дети пойдут в него. Или просто не думал, а пошел на поводу у чувств. Их первенец, Сергей, действительно родился с нормальной магией, свет, как говорили. Но вот двое следующих оказались аморфами и по законам Российской Империи не имели права на титул. И если бы я тоже оказался таким, род Татищевых вычеркнули бы из Бархатной книги и лишили поместья. И все потому, что Сергей переметнулся и ушел на службу Альбиону. Предатель.

Тетка не захотела брать меня к себе, как ни уговаривал ее муж, граф Апраксин. Хороший мужик — нашел мне Аню, обещал потом и толковых учителей нанять. Приезжал иногда, хотя по крови мне никто. Так что рос я сам по себе, почти без взрослых. Это они так думали.

Я пробуждал свое сознание постепенно, чтобы не выделяться среди других детей. Рос самым обычным ребенком — в меру шалил, крылья насекомым не обрывал, птиц из рогатки не бил. Слушался тоже в меру — странно расти покладистым, если из взрослых только нянька да старшие брат с сестрой. Мать умерла сразу после родов, даже не узнала, что родила сына с нормальной магией. Отец же, граф Михаил Татищев, пропал в Альпах за месяц до моего рождения и сейчас уже официально считался погибшим. Так что я теперь наследник рода Татищевых, минуя аморфных старших и перебежчика первенца. Впрочем, наследовать было особо нечего, мы почти разорены. Сергей снял со счета все, что мог, перед побегом. Света и Иван только готовились поступать в институты и уже понимали, что придется работать ради куска хлеба. Мне же судьба уготовила университет и шанс поднять род с колен. Хах. Поднять род. Уж я подниму. А потом стану императором всея Земли, дайте только вырасти!

— Хорошо здесь, да? — заговорил дед Игнат. Он уже какое-то время сидел рядом, а я и не замечал.

— Хорошо, — согласился я и покосился на бабу Аню. Она не видела Игната,