По прозвищу Святой. Книга вторая - Алексей Анатольевич Евтушенко

Штандартенфюрер вопросительно посмотрел на доктора.

— Хм, — сказал тот. — Теоретически, конечно, возможно. Но лично я с подобным никогда не сталкивался.

— Скажите, доктор, — перехватил инициативу Максим. — Как называется психическое отклонение, при котором человек ощущает в себе две личности?

— Вы ощущаете в себе две личности? — спросил доктор.

— Да. Временами мне кажется, что я — Николай Свят, советский лётчик-истребитель. А временами, что я — Максим Седых, человек из будущего. Причём второй, по-моему, преобладает.

Немцы обменялись взглядами. Штандартенфюрер едва заметно кивнул головой.

— Шизофрения, — сказал доктор. — Это не психическое отклонение, это болезнь. Но я не психиатр и не могу поставить вам точный диагноз.

— Вы, я вижу, опять за своё, — сказал Кифер.

— Да! — повысил голос Максим. — За своё! Делайте со мной, что хотите, но меня зовут Максим.Максим Седых. Я — пилот советского экспериментального звездолёта из две тысячи девяносто пятого года. Как, по-вашему, я уничтожил ваш пехотный полк? А ведь полк был уничтожен, верно? При таком взрыве мало кто мог выжить.

— Взорвался секретный склад боеприпасов, о котором нам не было известно, — сказал штандартенфюрер. — Очень крупный. А вы о нём знали. И заманили полк в ловушку. При этом должны были погибнуть сами, но повезло — выжили. Всё просто.

— Ну да, конечно, — сказал Максим. — Вы прекрасно знаете, что версия со складом не выдерживает критики. Учитывая мощность взрыва и другие факторы. Осколки взорвавшихся боеприпасов нашли? Уверен, что нет. А знаете почему? Я вам скажу. Это взорвался корабельный реактор. Взрыв распылил корабль на атомы, а заодно и ваш полк. Думаю, не весь, какие-то трупы и даже раненные наверняка были. Но от тех, кто оказался в эпицентре, точно ничего не осталось. Далее. На мне был тонкий защитный бронежилет, который меня и спас. Где он? Материал, из которого он сделан в этом времени не известен. И ещё. Мои способности…

Максим резко замолчал и уставился в пространство нарочито пустым взглядом.

— Что я вам наговорил? — спросил он через пару секунд. — Опять про человека из будущего? Чёрт, — он озабоченно потёр лоб. — Со мной это бывает. Видите ли, в детской трудовой коммуне имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, в которой я воспитывался, была хорошая библиотека. Там, среди прочего, имелись фантастические книги Герберта Уэллса, Жюля Верна, наших Александра Беляева, Грина… Я ими зачитывался. Представлял себя то одним, то другим героем. Особенно, помню, мне нравилось воображать себя путешественником во времени из романа Уэллса «Машина времени». Наверное, это как-то повлияло… Доктор, — жалобно обратился он к доктору. — Эту… как её… шизофрению можно вылечить?

— Хватит, — штандартенфюрер поднялся. — Доктор, он транспортабелен?

— Вполне, — ответил тот. — Внутренних повреждений нет, а переломы… Мы ещё и не с такими ранами перевозим наших солдат.

— А эта шизофрения? Её можно имитировать?

— Можно! — засмеялся Максим. — Ещё как можно, герр Кифер! Между прочим, я отличный актёр. В нашем любительском театре в упомянутой уже мной коммуне имени Феликса Эдмундовича…

— Заткнитесь, — бросил штандартенфюрер. — Или я вас заткну. Обещаю, вам не понравится.

— Как скажете, — обиженно пробормотал Максим и умолк.

— Повторю, — сказал доктор. — Я не психиатр. Здесь серьёзная экспертиза нужна.

— Ясно. Ну-ка, давайте выйдем.

Они вышли, закрыли за собой дверь, отошли на пару шагов и там остановились.

Максим с усилием перешёл в сверхрежим. В его состоянии это было трудно, но нужно было слышать, о чём говорят немцы.

— Что вы решили, господин штандартенфюрер? — спросил доктор. — Это бронежилет, как он его называет и который мы с него сняли, действительно весьма странный. Ничего подобного лично я раньше не встречал.

— В том-то и дело, — сказал штандартенфюрер. — Я тоже. Материал, из которого он сделан, нам действительно неизвестен. Похоже на какой-то гибкий и свехпрочный металл… Но это не металл. Здесь нужны серьёзные специалисты и научные лаборатории, которых у нас нет.

— Значит…? — с надеждой спросил доктор.

— Значит, я отправлю его в Германию. С подробным рапортом и этим бронежилетом. Пусть сами разбираются — сумасшедший он или кто. У меня своих задач хватает выше головы.

— Думаю, это правильное решение, — ответил доктор. В его голосе Максим уловил нотки облегчения. — Мы тут воюем. А этот человек… Он точно не от мира сего. Но шизофрения это или что-то другое лично я определить не могу. Не моя компетенция. Хотя должен заметить, что на фронте с человеческой психикой происходят иногда поразительные вещи. Был у меня случай с месяц назад…

Послышались шаги, и голоса стали удаляться.

— Потом расскажете, доктор, я спешу. Не забудьте, что от вас я тоже жду подробный рапорт… — это было последнее, что расслышал Максим, и наступила тишина.

Глава вторая

Кормили плохо.

Какая-то жидкая баланда на искусственном жиру, в которой плавали куски недоваренной картошки. Макароны со слабыми следами тушёнки. Жидкий чай без сахара. Хлеб. Последнего, правда, давали в достатке.

Максим съедал всё до последней крошки. Организму требовались калории для восстановления, а взять их было больше негде.

— Три дня — это много, — мысленно сказал Максим КИРу, когда они остались одни. — Быстрее кости никак нельзя зарастить?

— Я сделал всё, что мог, — ответил тот. — Можешь добавить со своей стороны.

Максим долбавил.

Вошёл в сверхрежим, дал команду гипоталамусу, некоторым другим отделам головного мозга. Подстегнул костный. Затем сосредоточился в местах переломов — одним за другим — «увидел» их особым внутренним взором. «Делитесь, ребятки, делитесь побыстрее, — обратился к костным клеткам. — Очень нужно».

Ни одна медицинская теория не подтверждала полезность подобного обращения — ускорение регенерации шло от головного и костного мозга, но Максим верил, что это помогает. А вера, как известно, двигает горы. В любом случае хуже не будет.

Как всегда, подобная процедура отняла много сил.

Но — помогла.

— Двое суток вместо трёх до полного сращивания, — сообщил КИР. — Тебе удалось, поздравляю.

— Мастерство не пропьёшь, — ответил Максим и уснул.

Когда проснулся, захотелось в туалет.

С отвращением воспользовался уткой и подумал, что сделает всё, чтобы больше никогда не лишиться свободы. Уж очень это неприятно.

Мысли о том, чтобы избавиться от оков и сбежать он