Участковый. Назад в СССР - Игорь Подус

суки, всё дело похерили — проворчал он эмоционально и, развернувшись на месте, вышел из царства компьютерных технологий в коридор.

Лейтенант выскочил следом и когда они исчезли из сектора обзора, висящей над дверью камеры, придержал Горюнова за рукав.

— Товарищи, подполковник. Петрович. Короче, я всё сделал, о чём мы договаривались — таинственно сообщил он. — Конечно продукт сырой и на точечную отладку уйдёт больше времени, чем я думал, но главное, нейросеть заработала.

Горюнов посмотрел на лейтенанта менее строго.

— Паша — дай мне результат. Сам знаешь, как важна эта твоя нейронка для дела. Чую я, тот материал, который я десятками лет по архивам собирал, с помощью твоей программы заиграет новыми красками. И наконец, даст возможность понять, что конкретно мы недавно нащупали.

— Иван Петрович, вот возьми — сказал Паша, затем вытянув из внутреннего кармана сложенный лист и протянул подполковнику. — Я не хотел раньше времени показывать половину работы, но сейчас чую, что пора, иначе потом точно поздно будет.

Развернув распечатанный карту Москвы с пригородами, Горюнов заметил три жирно выделенные отметки, находящиеся в ранее обнаруженных им местах, напрямую связанных с дюжиной похожих убийств.

Кроме них, он обнаружил на окраинах Москвы ещё девять похожих меток. Эти были не так ярко выделены. Рядом стояли примерные координаты и прописаны адреса ближайших домов. Но больше всего подполковника удивили около двадцати едва обозначенных отметин, раскиданных по всей Москве и ближайшим окрестностям.

— Паша, это то, о чём я подумал? — спросил он, немного опешив от подобного чересчур обильного результата.

— Да. Пока у меня нет возможности внести в отдельный реестр все старые архивные дела и прогнать их через нейросетку, но уже сейчас я уверен, после сведения всех документов, эти девять новых меток станут пожирнее.

— Но их слишком много. А это не может быть сбоем программы? — не поверил Горюнов.

— Нет. Это исключено. Нейросетка прогнала через себя информацию несколько сотен раз. И с каждой новой серией анализа документов, дополнительные метки всё добавляются и добавляются. — Лейтенант нервно огляделся, и Горюнов заметил, как его пальцы дрожат. — Если честно, то поначалу я сам подумал, что это сбой, помноженный на глюк, и решил проверить вручную. Двое суток не вылезал из подвала. Петрович, там, правда, всё очень странно, но достоверно.

— Давай поподробнее.

— Мы взяли доступную выборку убийств, совершённых за последние сорок лет, но нейронка капнула глубже и добралась аж до шестидесятых годов двадцатого века. А ещё она вобрала в себя кучу информации из сотен уголовных дел, которые мы никак не учитывали. Так вот, двадцать процентов выбранных убийств, это те, за которые граждане СССР и Российской Федерации уже осуждены. Кто-то отсидел большой срок. Кто-то получил вышку и их уже давно казнили. Ещё десять процентов эпизодов, списаны на самоубийства или смерти по неосторожности. Двадцать процентов — это старые висяки — просветил лейтенант и внезапно замолчал.

— А куда делись ещё сорок процентов — не понял Горюнов, уже подсчитав оставшиеся неучтёнными проценты.

— А вот здесь всё ещё интереснее. Я такое точно не предполагал, но сорок процентов всей информации, алгоритм нейронки вобрал из базы данных без вести пропавших. Как я понял он учитывал близость подозрительных мест и определённые характерные параметры жертв.

— Пропавшие без вести. Мы этот фактор никогда не учитывали, и, похоже, очень зря. Да, это переворачивает все наши теории с ног на голову. — Ещё раз внимательно осмотрев схему, подполковник прошептал вслух несколько смутно знакомых адресов. — Паша, если честно, такие объёмы меня поражают своей нереальностью. Непонятно, как этого раньше никто не замечал?

— Петрович, я сам в шоке — признался лейтенант.

— Об этом кто-то, кроме нас, знает? — поинтересовался Горюнов, отлично понимая, что если это сейчас показать кому следует, даже в таком сыром виде, то это произведёт в управлении эффект разорвавшейся бомбы. И эта бомба разворотит не только управление, но и центральный следственный комитет. Очень многим сидящим в высоких креслах, это явно не понравится. А первому информация не понравятся новому непосредственному начальству Горюнова, генералу Макарову.

— Товарищ подполковник, обижаешь. Я даже своим парням не стал показывать. Сказал, что с нейросеткой ничего не получилось. А уж заму генерала и ему самому тем более про это ни звука. Он знает только то, что мы переводили в электронный вид старые дела сорокалетней давности и не смогли закончить работу.

— Паша, а теперь слушай меня внимательно и запоминай. Самое главное, не вздумай об этом кому-то случайно растрепать. Даже собственной маме или девушке ни слова. Программу спрячь так глубоко, чтобы её точно не обнаружили. Пойми, эта настоящая ядерная бомба. И без железобетонных доказательств, собранных на земле, она и нас с тобой может похоронить.

— Нейросеть спрятана на удалённом архивном сервере, так что её никто не найдёт. Доступ к аккаунту имею только я. А насчёт остального, Петрович, ты меня знаешь, молчу как рыба.

Подполковник удовлетворённо кивнул.

— И ещё одно: скачай мне электронную копию полученных результатов. Если возможно, выдели отдельно пофамильно с актуальными адресами проживания всех живых свидетелей, старых эпизодов. Ещё мне нужны те, кто уже отсидел за убийства. Я попозже спущусь и заберу флешку.

— Будет сделано — сказал парень и невольно выпрямился словно стоит в строю.

— Спасибо, Паша. Орденов не обещаю, но родина тебя точно не забудет и обязательно даст пару раз по шее.

Сложив листок, Горюнов запихнул его во внутренний карман и направился к лестнице. И в этот момент он почувствовал себя старой ищейкой, наконец взявший очень важный след. Поднявшись на первый, он тут же столкнулся с полковником Ларионовым, главой смежного отдела, занимающегося преступлениями в экономической сфере.

— Иван Петрович, привет. Я вижу ты до своего кабинета пока так и не добрался? — с ходу поинтересовался он, при этом напустив в голос таинственности.

Горюнов сразу насторожился, ибо понял: Ларионов его поджидал специально.

— Геннадий Васильевич, не темни. Говори, о чём хочешь поговорить или может, предупредить?

— Увы, Петрович, но разговоры разговаривать нам уже поздно. Да и полномочий разглашать опасную для собственной шкуры информацию, я не имею. Но имею желание посоветовать, никуда больше не сворачивать и побыстрее добраться до своего отдела. А то новые начальнички там без тебя могут таких дел наворотить.

Дважды повторять Горюнову не понадобилось. Кивнув собеседнику, он понял, во время его поездки в командировку, начал реализовываться