Борис Батыршин - Дорога за горизонт

Ознакомительный фрагмент

На этот раз гомон оказался не в пример громче. офицеры вскакивали с мест, порываясь задавать вопросы; кто-то сбивчиво говорил, кто-то порывался выйти вперёд. Корф повысил голос:

– Господа, господа, к порядку! Дослушайте меня, это, наконец, невыносимо! Мы не на вечеринке студентов и курсисток, ведите себя достойно!

По знаку Корфа, из боковой двери появились два офицера в жандармских мундирах. Они споро обошли слушателей, вручая каждому пачку скреплённых бумажных листов, покрытых типографским текстом. Зал наполнился шуршанием бумаги.

– Господа, каждому из вас вручено краткое описание событий, имевших место после появления «гостей из будущего». Кстати, документы эти совершенно секретны – после окончания нашей встречи, вам придётся дать расписку в том, что вы обязуетесь хранить их в тайне. Нарушение чревато для любого из вас военным судом, невзирая на заслуги, чины и награды, учтите!

Слушатели расселись по местам; шуршание, однако, нес тихло, разве что – сделалось послабее.

– Итак, незваные гости попытались совершить ужасное злодейство. Мало того, что они подняли руку на Государя, на их совести ещё и бандитская вылазка в Москве, о которой вот уже несколько недель пишут все газеты. К счастью, нам удалось предотвратить и покушение на Императора, и более кровавые события в Первопрестольной, хотя без жертв, к сожалению, не обошлось[6] Куда более важно другое – в результате действий вот этого юноши – и ротмистр снова кивнул на светящееся изображение – проход, соединяющий прошлое и будущее оказался закрыт, и наши гости остались по эту его сторону. Всего их набралось около десятка – люди самые разные, начиная от первых визитёров, отца и сына Семёновых, заканчивая захваченными в плен боевиками. Они все здесь, у нас – вместе с багажом знаний и невероятными техническими приспособлениями. А том числе и оружие – кое-кто из вас, господа, уже видел, на что способна техника пришельцев. Остальные же – прошу…

Корф что-то сделал с серебристой коробкой. В светящемся квадрате на стене возникло движущееся изображение – мужчина в пятнистой буро-зелёной военной форме от бедра стрелял из чего-то напоминающего ручную митральезу. Потом изображение сменилось – по полю, пересечённому глубокими канавами нёсся массивный, плюющийся дымом бицикл; и ехал он минимум, втрое быстрее наилучшей скаковой лошади. Зрители, особенно чиновники, затаили дыхание.

Барон снова щёлкнул странным аппаратом. Изображение погасло.

– Но ведь это замечательно, дорогой барон! – подал голос инженер-путеец. – Раз уж так всё получилось – эти ваши пришельцы могут принести огромную пользу России. Я даже не говорю обо всех этих технических чудесах – и он потряс своей пачкой листов. – Вы только представьте – эти люди знают обо всём, что должно произойти в ближайшую сотню лет! Теперь я понял, что вы имели в виду, когда говорили о том, чтобы помешать этим смутьянам…

– Вы правы, господин, Вениамин Акинфиевич. – кивнул ротмистр. – Эти знания, разумеется, представляют для нас огромную ценность. – Но не менее важно ещё и вот что: гости не ограничились прогулками по Москве и простым знакомством с жизнью, так сказать, своих предков. Любопытство завело их намного дальше – в Сирию, в Багдадский вилайет Османской империи, до самой Александрии, где они и познакомились с неким немецким учёным-археологом. Кажется, его зовут Бургхард, или Борхард… впрочем, это сейчас неважно.

Отец и сын Семёновы намеревались разгадать загадку происхождения тоннеля между временами – и добились в этом деле некоторых успехов. Не могу сказать, что они выяснили всё, определённые успехи имеются. К тому же, – Корф усмехнулся, – нам удалось найти и вызволить из дома скорби первооткрывателя «порталов», доцента Московского университета Вильгельма Евграфовича Евсеина.[7] Сейчас он пребывает в добром здравии и жаждет окончательно разгадать тайну «портала» – так наши гости называют проход между временами. Порой они пользуются термином «червоточина» – о его смысле вы в своё время узнаете.

К великому сожалению, мы упустили того, кто похитил в своё время несчастного доцента – того самого прохвоста-бельгийца. Зовут его ван дер Стрейкер; и, полагаю, этот господин ещё доставит нам немало хлопот.

Наши гости, волею событий оказавшиеся запертыми на нашей стороне «портала», выразили горячее желание послужить России – нашей с вами России. И вполне убедительно доказали искренность своих намерений: в конце концов, если бы не они, Государь наверняка погиб бы. Мы собрали здесь вас – кстати, по личному указанию Его Величества, – чтобы предложить вам небывалую работу. Мы все – военные, моряки, топографы, артиллеристы, государственные мужи – должны создать своего рода тайную службу, которой предстоит заниматься изучением дара потомков – всего того, что попало к нам из будущего. Даже не столько изучением – для этого, в конце концов, есть учёные, которых мы, разумеется, привлечём. А наша с вами задача – поставить эти сведения на службу Отечеству. Задача это ответственная и небывалая – никому на протяжении всей истории ни разу не выпадало что-то подобное.

Слушатели молчали. Действительно, что тут скажешь? От перспектив, открывающихся перед каждым из них, захватывало дух. В наступившей тишине ружейным выстрелом прозвучал стук – моложавый капитан первого ранга, сидевший в переднем ряду, обронил карандаш. Этот звук разрядил обстановку – присутствующие стали перешёптываться, не отрывая, впрочем, взглядов от барона.

Тот в который уже раз поднял руку, призывая к тишине:

Государю угодно было распорядиться об учреждении нового секретного департамента. Он будет носить название «Департамент Особых Проектов, сокращённо – Д. О. П. Кстати, это название, как и сам факт существования нового департамента – государственная тайна, не подлежащая разглашению; я уж не говорю о том, чем нам с вами предстоит заниматься. Возглавить его поручено вашему покорному слуге…

И барон церемонно поклонился. Присутствующие зашуршали мундирами, забрякали шпорами; кое-кто зааплодировал.

– В наших руках господа – продолжил Корф, – будущее Российской империи и всего мира, причём это вовсе не метафора. И нам с вами предстоит решить, как лучше распорядиться этим будущим!

До Васильевского острова мы добирались на пароходике – он подошёл прямо к пристани у Морского училища.

Огромное здание выходит на набережную, между одиннадцатой и двенадцатой линиями Васильевского острова и далеко тянется по ним. По центру – десятиколонный портик, поставленный на выступ первого этажа. Справа и слева, в крыльях здания – две башни. Роскошный центральный портик увенчан уродливой цилиндрической будкой изрядного размера; позже я узнал, что это учебная астрономическая обсерватория. Её неказистый бочонок, обшитый поверх железа досками, изрядно портит нарядный фасад. Оборудована обсерватория недурно – есть даже раздвижная стенка для наблюдения в телескопы, зрительные трубы и секстанты.

Все это я узнал уже потом; а пока, войдя в обширную прихожую, мы прошли по длиннейшему коридору и оказались в огромном лишённом колонн помещении. Это был знаменитый «столовый зал» корпуса; войдя в него, я в восхищении замер.

Высоченные окна, зеркально начищенный паркет; массивные бронзовые люстры с бесчисленными хрустальными висюльками. Над парадным входом – галерея; стены украшены фрагментами гербов Морского корпуса и барельефами военных трофеев.

Вы обратили внимание что я называю это учебное заведение то училищем, то корпусом? Сейчас, то есть в 1887-м году оно именуется «Морским училищем», а раньше (как, впрочем, и в двадцать первом веке) носило название «Морской кадетский корпус» – так что, многие, включая и воспитанников, предпочитают именовать его на старый манер.

У дальней стены зала возвышается огромная, размером с многовёсельную шлюпку, модель двухмачтового корабля. Потом мы узнали, что модель эта, бриг «Наварин», стоит здесь не для украшения: рангоут и такелаж модели в мельчайших деталях соответствуют настоящему паруснику, и на модели проводились занятия по морской практике. В торжественные дни на ней поднимают паруса и флаги расцвечивания.

С этого зала для кадетов и начиналась училищная жизнь. Сюда приводят в день вступительных экзаменов – «испытаний», как их тут называют, – а уж потом отправляют в одну из «ротных комнат», где и проходят экзамены.

Мы с Николкой наивно полагали, что избавлены от испытаний, поскольку приняты в корпус по прямому указанию Его Императорского Величества Императора Всероссийского, и прочая, и прочая… короче – царь велел! Ну ладно, я – в конце концов, мне всё равно некуда было податься, родное «общеобразовательное учреждение 1287 Ломоносовского района города Москвы» отделено от меня ста тридцатью годами, и нет ни малейшего шанса вернуться туда за аттестатом зрелости. А Николку-то за что? Однажды он уже отклонил предложение отца отправиться по его стопам и поступить в Морское Училище, предпочтя гимназию и в перспективе, университет. А ведь ему, как сыну морского офицера, полагались при поступлении льготы! Тем не менее, мой друг выбрал гражданскую стезю – но у императора оказалось иное мнение на сей счёт.