Сага о Рорке - Андрей Львович Астахов

Первый день не принес никаких опасных встреч. Дорога была пустынна. Местные жители принимали отряд королевы за наемников и спешили убраться с дороги. Это было хорошо, маскарад удался. Однако заезжать в деревни было опасно. Поэтому, проделав за день двадцать лиг, на ночлег остановились в развалинах старой римской крепости между Морейским лесом и обширными трясинами, примыкавшими к тракту с юга. Место было зловещее, но выбора не было.

Еще до наступления темноты воины разыскали среди руин место, где можно было поставить походный шатер из серого войлока для королевы – когда-то предки готов жили в таких шатрах всю жизнь, не зная ни каменных, ни деревянных строении. Коней завели в каменную ограду крепости, стреножили и освободили от поклажи. Огонь по приказу Зайферта развели только в жаровнях, чтобы не было заметного пламени. Кольчуг, шлемов и кожаных панцирей еговоины снимать не стали на случай внезапного нападения.

После целого дня, проведенного в седле, королева валилась с ног от усталости. Седло сильно натерло ей бедра, все мышцы нестерпимо болели, и даже начался жар. Обеспокоенный Зайферт позвал Герберта.

- Ничего страшного, - сказал Герберт, осмотрев королеву и проверив ее пульс. – Ее величество долго сидела взаперти и отвыкла от долгих прогулок на свежем воздухе. Бокал горячего вина спряностями прогонит недомогание.

- Вы ученый человек, - сказал Ингеборг.

- Увы, ваше величество, воина лишила меня удовольствия и дальше наслаждаться познанием.

- Вы монах, а не купец.

- И это правда. Монастырь, в котором я принял постриг, сожгли эти слуги сатаны, и я стал бездомным нищим, чудом избежавшим смерти.

- Если вы монах, то должны знать, почему короля Аргальфа называют зверем?

- Он язычник и отрицает Спасителя, ваше величество.

- Нет- нет, я тоже была язычница, когда приехала в эту страну.

- Аргальф противостоит Богу, потому что природа его – природа нечеловеческая. Отец Аргальфа, король Эдолф женился когда-то на женщине , неизвестно откуда появившейся в его землях. Эдолф был молод и горяч, а незнакомка была на заглядение красива. Но после свадьбы счастливый супруг заметил, что его жена ведет себя весьма странно. Королева обожала охоту и целыми днями могла пропадать в лесах, всегда возвращалась с богатой добычей. Однажды ночью король проснулся и не обнаружил своей супруги: после недолгих поисков он нашел ее в конюшне, где королева, прокусив вену на плече одной из лошадей, пила кровь.Увидев мужа, эта женщина бросиласьбежать, и Эдолф не смог ее догнать. Утром он ничего не мог от нее узнать – королева все отрицала. Эдолф любил ее и нестал передавать в руки суда, которыйнесомненно, приговорил бы ее к смерти, как ведьму. К тому же, королева сообщила мужу что находится в тягости. Эдолф так обрадовался, что поклялся любить свою жену и ребенка, что бы ни случилось в будущем.

Время шло, и зловещая тень все больше и больше падала на королеву. Ее отлучки из замка совпадали с нападениями на скот и людей, а многие жители королевства клялись, что видели огромную черную волчицу, которая совершенно не боялась людей и порой даже заходила в села. Охотники ничего не могли поделать, ибо Эдолф, окончательно одержимый злой силой, издал закон, запрещающий охоту на волков. Он пригрозил, что будет наказывать смертью за клевету о его жене. Банпорцы жалели своего короля и потому терпели.

Все кончилось в тот день, когда Эдолф неожиданно умер - полагали, что от яда. Узнав об этом, народ вооружился и ворвался в замок. Королеву не убили только потому, что она была на седьмом месяце беременности: ее посадили в башню и кормили отбросами. После рождения ребенка вдову короля Эдолфа судили и именем Христовым приговорили к сожжению. Ребенка взял себе епископ Гатто – тот самый, который за свои чудовищные преступления был позже заживо съеден полчищами мышей…

Герберт разговорился. Давно уже ему не приходилось вести лекции, как это случилось в монастыре, и теперь бывший библиотекарь наслаждался собственным рассказом. Ингеборг слушала внимательно: те чувства, которые рождал в ней рассказ Герберта, красноречиво отражали ее глаза.

-Воспитанник Гатто вполне усвоил нрав своего воспитателя, - назидательным тоном продолжал Герберт, - к тому же само имя Христа ему было ненавистно. Пока Аргальф правил в Банпоре, только его собственные подданные могли оценить все прелести его правления. Нет Аргальф не был жестоким выродком, которого радуют мучения других. Просто он поощрял в людях самые низменные страсти. Людям это нравилось – ведь Аргальф освобождал их от заповедей Господа нашего. Изучая запретные книги, Аргальф узнал, что на острове Ансгрим еще во времена кельтов черные колдуны погрузили в сон семь королей: перед концом времен они проснутся и захватят все земли на восход солнца. Аргальф отправился на этот остров, отыскал гробницу и пробудил королей-воителей – теперь они служат ему. Несметные сокровища королей Ансгрима также достались Аргальфу: недаром он так щедро платит всем, кто служит ему.

- Все это ужасно! – воскликнула Ингеборг. – Я многого не знала об Аргальфе. Отец Бродерик старался не говорить о нем.

- Отец Бродерик знает много больше, чем я.

- Значит ли это, что вы не сможете ответить на вопрос, на который мне не смог ответить отец Бродерик?

- Об исходе войны? Я не знаю его.

- А святой Адмонт?

Герберт задумался.

- Возможно, - ответил он после долгой паузы.

Ингеборг откинулся на подушку. Вот оно, страшное мучительное незнание! Больше года идет война на земле Готеланда, все уже, кажется, потеряно и нет никакой надежды, кромеупований на остроту и крепость норманнских мечей. И в этом кровавом споре света и тьмы Ингеборг, хочет она того, не хочет, становится заложницей. И не только она – ее дочка, ее последняя радость, родная душа, за которую она, не колеблясь отдаст и Готеланд, и Скандинавию, и всю жизнь, потому что не может иначе, - ее Аманда стала вместе с матерью единственной надеждой целой страны. Убьют их, уйдут из Готеланда норманны, которым больше некого и нечего будет защищать. А ведь Ингеборг чувствовала, что мало в ней осталось от той юной северянки, которая двадцать лет назад стала женой короля Гензерика, уже немолодого: