Владимир, Сын Волка 2 - RedDetonator

чего? — поинтересовался Геннадий. — Ты же всё это не просто так делаешь — ты просто не можешь делать что-то просто так.

— Ты узнал меня слишком хорошо, — усмехнулся Владимир. — Конечно, не просто так. И то, что я делаю, станет очень важным через пару лет. Критически важным, Гена. Поэтому мне нужно, чтобы ты продолжил получать повышения и звания, обретая влияние и полномочия. И я тебе обещаю, что когда придёт время, все твои усилия в этом деле окупятся тысячекратно.

— Прямо тысячекратно? — нахмурился Орлов.

— Если ты сейчас попытаешься представить, насколько будет велико влияние того, что я замыслил, то у тебя не получится, — улыбнулся Жириновский.

— А что ты замыслил? — спросил Геннадий.

— Грядёт катастрофа, на фоне которой меркнут и не случившая авария на ЧАЭС, и грядущее землетрясение в Армении, — произнёс Владимир. — Но сделать с этим мы ничего не сможем — что-то сделать можно было только в 70-е, а лучше в 60-е. Моя цель, как и в случае с землетрясением, которое просто неизбежно, снизить потери. И я рассчитываю, что ты мне в этом поможешь.

— Снова истинный героизм? — усмехнулся Орлов.

— О, нет, — покачал головой Жириновский. — Это будет очень мало походить на героизм. Возможно, нас будут ненавидеть и презирать за то, что мы с тобой сделаем. Но это спасёт десятки миллионов жизней.

— Я хочу узнать, что именно мы будем делать, — сказал Геннадий.

— Узнаешь, — пообещал Владимир. — Когда придёт время. Сейчас, если я раскрою тебе подробности, ты будешь думать об этом и забивать себе голову всякой беспочвенной ерундой.

— Мне не нравится, что я работаю втёмную, — нахмурился Орлов.

— Так я тоже действую на ощупь, — улыбнулся Жириновский. — Но разве тебе не нравится то, чего ты уже добился? Скажи честно.

— Нравится, — не стал спорить Геннадий.

— Тогда знай — всё это просто чепуха, по сравнению с тем, что будет дальше, — сказал ему Владимир. — Тот уровень, на который мы взойдём, если не будем пороть горячку и сделаем то, что должны, не снился тебе в самых сладких снах. Но и ответственность будет такой, какая не снилась тебе и в самых страшных кошмарах.

— Ладно, посмотрим, — не стал настаивать Орлов. — Кстати, на выходных приходите к нам — Надька хочет сделать «ответный ужин».

* СССР, Московская область, город Москва, Кремль, Георгиевский зал, 11 декабря 198 6 года*

— Служу Советскому Союзу! — гаркнул Жириновский и пожал руку Громыко.

Андрей Андреевич улыбнулся ему и похлопал по плечу.

На церемонии награждения присутствуют жена и сын Владимира. Его мать, Александра Павловна, к сожалению, умерла восемь дней назад.

Сейчас он чувствовал себя очень плохо и жалел, что потратил три года своей жизни на Афганистан — он мог прожить всё это время рядом с ней.

Громыко продолжил награждение, а Жириновский смотрел перед собой, думая о разном.

Второе «Красное Знамя» — это не такая уж и редкость, ведь речь идёт о десятках тысяч награждённых, но лишь о десятках тысяч, поэтому Владимир гордился тем, что встал в их ряды.

«Но это имеет очень мало влияния на то, чем я занимаюсь», — напомнил он себе. — «Я снова в запасе, хотя мог, конечно, продолжить службу в какой-нибудь подмосковной войсковой части. Но это было бы глупым решением».

Он ни о чём не жалел, потому что изначально видел воинскую службу временным решением, которое избавит его репутацию от чёрного пятна.

В Инюрколлегию он не ходил, потому что не увидел в этом особого смысла, но зато Герман Викторович Гаврин, его бывший руководитель, как только узнал о том, что Жириновский вернулся из Афганистана, позвонил в Дом воинов-интернационалистов и тепло поздравил с завершением службы.

«Человек он, всё-таки, неплохой, но внушаемый — наслушался обо мне всякого», — подумал Владимир. — «И из-за этого я прослужил три года! В Афганистане!»

Это прошло не без пользы, он далеко продвинулся в выполнении своего плана, но не без последствий. Там, в Афганистане, это было не очень заметно, но здесь, в Союзе, он начал чувствовать это отчётливо — странное ощущение, будто всё, что сейчас происходит, происходит не с ним…

«Директор, я тебя ненавижу», — констатировал про себя Жириновский.

Наконец, процедура награждения закончилась и награждённым разрешили вернуться в зал.

— Поздравляю, дорогой… — услышал Владимир, пребывающий будто в тумане, шёпот Галины.

— Поздравляю, пап… — добавил Игорь.

— Спасибо… — ответил он им.

Глава девятая

На вертеле бюрократии

* СССР, Московская область, город Москва, НИИ Стали, 22 декабря 198 6 года*

— И вам просто показалось, что это должно сработать? — спросил озадаченный Дмитрий Александрович Рототаев.

— Да, просто так показалось, — улыбнулся Жириновский.

Его пригласили в НИИ Стали в прошлую субботу — просто позвонили и сказали, что Рототаев хочет с ним поговорить. На сегодня у него было запланировано несколько поездок по городу, но ему было слишком интересно, чего от него хотят в НИИ Стали, поэтому он скорректировал свой недельный график.

— Никаких экспериментов, никакой теории — просто показалось? — нахмурился конструктор.

— А к чему этот вопрос? — нахмурился Владимир. — У вас есть какие-то претензии ко мне?

— У нас нет никаких претензий, товарищ подполковник, — ответил Дмитрий Александрович. — Просто удивительно, что у вас получилось то, чего не получилось у нас — военные подняли меня на смех, когда я предложил этот вариант защиты бронетехники. А тут вам просто показалось, что это может сработать и командование 40-й армии приказало оснастить всю имеющуюся бронетехнику решётчатыми экранами авторства Владимира Жириновского…

— Среди рембатовцев принято называть её Железякой имени Решёткина, — поправил его Владимир и улыбнулся. — И я слышал, что ещё до меня оснащали некоторые танки решётками — это ваши инициативы?

— Да, это были испытательные образцы, — подтвердил Рототаев. — Но как вы сумели переубедить их?

— Дмитрий Александрович, мы, военные, думаем по-другому, — сказал Жириновский. — Я называю это квадратно-гнездовым способом мышления, но в кругу близких у меня есть другой термин — военный дебилизм. Очень многие знакомые, с которыми мне приходилось работать, страдают этим недугом, причём среди них очень мало боевых офицеров…

Он объяснил себе это тем, что квадратно-гнездовой способ мышления не мешает