Физрук: на своей волне 2 - Валерий Александрович Гуров

заметил моё напряжение, я же видел, что он сам не находит себе места и нервничает.

— Непонятно получилось с парковочным местом… — заговорил он. — Я погорячился, ты…

Я взглянул на ящик — фрукты выглядели прилично, никаких острых предметов или иных неожиданностей. Чисто апельсины. Даже если это была ловушка, то весьма неуклюже исполненная.

— Али, — заговорил я. — Ты ведь сам понимаешь, что машина есть не только у тебя одного. Тут даже объяснять не нужно, почему ты был не прав.

— Не прав, брат, извини, — закивал он. — Я всё понимаю, ты прав, можно не объяснять.

Я внутренне хмыкнул.

Слишком уж гладко стелет товарищ. И извиняется, и подарок дарит.

Али протянул мне руку.

— Давай, закрепим мир, — предложил он.

Я посмотрел секунду на протянутую ладонь, потом пожал. Рукопожатие было крепким, но не агрессивным, без попытки продавить пальцы или тянуть на себя.

— Ладно, — сказал я, отпуская его руку. — Будем считать, вопрос закрыт.

— Спасибо, что пришёл, Владимир, — сказал Али, отступая. — Надеюсь, дальше будем нормально общаться. И надеюсь, что у тебя ко мне вопросов нет.

— Нет, — ответил я сухо. — Всё в порядке.

Али кивнул, развернулся и вместе со своими двумя парнями начал разгружать «Газель». Один подхватил мешок, второй потащил ещё ящик с фруктами.

Я снова посмотрел на ящик апельсинов, что стоял у ограды. Минуту подумал, потом поднял его.

Ладно, мир — значит, мир.

Восточные люди известны не только вспыльчивостью, но и умением договариваться. Хочется верить, что у Али нашлась не только горячая кровь, но и толика той самой восточной мудрости.

Я кивнул ему напоследок, и он махнул рукой в ответ, как старому товарищу. Мир, дружба, жвачка… честно? Впервые в жизни заканчивал конфликт с человеком восточной наружности без жёсткого замеса «кость в кость».

Как бы то ни было, домой я возвращался с ящиком апельсинов в руках. Будет чем поддержать диету. Из апельсинов можно сделать отличный свежевыжатый сок.

Поднявшись на этаж, я решил, что Аня уже съехала, хлопнув дверью, и максимум оставила записку в духе «будь счастлив». Но когда я подошёл к квартире, то заметил, что дверь не заперта.

Я толкнул дверь плечом, вошёл. Из глубины квартиры доносилась музыка — лёгкая, женская, что-то вроде радиохитов про «любовь и кофе по утрам». Запах в квартире был уже другой — вместо мусорки и ароматов собачьего лотка пахло освежителем и чистящим средством.

Аня действительно была дома. Не только дома, но и (внезапно!) в процессе уборки.

На ней были старые шорты и футболка, волосы убраны в хвост, лицо чуть вспотевшее.

Я огляделся и подметил, что полы в квартире блестели чистотой… во как! А как же «пошёл ты, Вова, лесом»?

Я молча поставил ящик с апельсинами на тумбу в коридоре и пошёл на кухню. Аня, похоже, не заметила, что я вернулся, — танцевала, протирая шкафчики.

Может, всё-таки дошло до неё?

На кухне посуда оказалась вымыта и аккуратно расставлена по сушилке. Впервые за всё время здесь было чисто. Даже холодильник блестел.

— Аня, — позвал я девчонку.

Она вздрогнула от неожиданности и подняла голову.

— Почему не уехала?

Девчонка вытерла лоб тыльной стороной ладони и на секунду замялась. Потом выключила музыку, чтобы не перекрикивать, и снова повернулась ко мне.

— Решила, что будет правильно сначала навести порядок. Как-никак, я здесь жила. А раз ухожу, то пусть всё останется так, как было, когда я сюда заехала. Чисто, в смысле.

— Как говорится, хорошая мысля приходит опосля, — хмыкнул я.

Она не обиделась, только тихо выдохнула.

— Котя заберёт меня вечером, так что не думай, что я передумала, вон даже вещи собрала, — она указала на чемодан рядом со своей комнатой.

Вернула взгляд на меня.

— Знаешь, Вова… тебе же так не нравился ремонт у меня… — она пожала плечиками едва заметно. — Теперь ты сможешь сделать, как хочешь. Всё равно эта комната теперь твоя и только твоя.

Аня говорила без злости и привычных уколов. Как будто просто констатировала факт, подводя итог нашего совместного проживания.

— И спасибо тебе, — добавила она чуть тише. — За то, что тогда помог деньгами с ремонтом… я ведь не забыла. Может, ты и грубиян, но тогда ты сделал меня хоть чуть-чуть счастливее. Чем чёрт не шутит, разбогатею — и всё тебе отдам!

Она захихикала.

— Подожди, — сказал я. — Какие ещё деньги?

— Ах да, — усмехнулась Аня. — Я же забыла, ты теперь всё забыл!

Она отложила тряпку, прислонилась к стене и пояснила:

— Когда ты устроился в школу, тебе выплатили подъёмные по программе «Сельский учитель». Типа поддержка молодых специалистов. Ты половину этих денег потратил на машину, а вторую — на ремонт моей комнаты, — она невинно захлопала ресничками.

Я молча перевёл взгляд с Ани на её комнату. Розовые стены, шторы с цветами, люстра в форме лепестков. Всё это было настолько не в моём вкусе, что даже и близко не напоминало логичное вложение.

Вот ведь дела… половину денег вбухал в машину, а вторую — в девчачий интерьер. И всё ради чего? Чтобы через год выслушивать, как меня благодарят за то, что сделал «чуточку счастливее».

Я на секунду представил, как бывший хозяин этого тела выбирает обои, таскает вёдра с краской, и меня передёрнуло.

Вова, Вова, нашёл куда тратить деньги. Больше ведь некуда, да? Кроме как делать ремонт комнаты в розовый цвет.

— Ясно, понятно, — сказал я, кивнув. — Как говорится, если уж решила — то попутного ветра.

Аня, к моему удивлению, улыбнулась в ответ.

— Я ещё приготовлю ужин, — заверила она. — Всё как мы договаривались. Уже заказала доставку, через полтора часа курьер привезёт продукты. Только у меня к тебе просьба, Вов… ты, пожалуйста, его не бей.

— Смотря как он себя вести будет, — хмыкнул я, подмигнув.

Она фыркнула, но спорить не стала. Взялась за телефон, собираясь снова включить музыку, но вдруг замерла.

— А где Рекс? — спросила она, нахмурившись. — Я ему постирала его любимую розовую кофточку, хотела надеть, пока не ушла. Мне же на работу…

Девчонка вышла в коридор, заглянула в комнаты.

— Рекс, Рекс, Рекс! — позвала она уже громче.

Я молчал. Конечно, объяснить, что пёс сейчас проходит курс молодого бойца под руководством тренера и двух питбулей, звучало бы… мягко говоря, странно. Особенно учитывая, что Аня считает песеля милым декоративным комком шерсти.

— Где он? — снова спросила Аня, уже тревожнее.

Я кашлянул, отвёл взгляд, изображая спокойствие.

— Гуляет, — сказал я. — Дал ему свободу передвижения. Пускай пробежится по району, воздухом подышит.

Аня подозрительно прищурилась.

— По району? Без поводка? Ты что такое говоришь…

— Ну, — пожал я