Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков

— Ну, это как раз понятно. Здесь на Балтике. Еще раз соберут корабли, благо, их у англичан с французами, как у дурака махорки.

— Как вы сказали? — округлил глаза Путилов.

— Что? Ах, не обращай внимания, Николай Иванович. Еще в Севастополе у каких-то матросов услышал, и вот, пожалуйста, привязалась дурная пословица. Не поверите, с утра в голове вертится, слава Богу, хоть при государе не ляпнул!

— Ну почему же дурная? — ухмыльнулся в бородку тот. — Кораблей у них и впрямь более чем достаточно. Кстати, а хорошая новость заключается в том, что кампания будет на Балтике?

— Нет. Хорошая новость в том, что его величество вполне понимает, что первенствующая роль в отражении агрессии будет принадлежать флоту и готов одобрить любое финансирование.

— Прямо-таки любое?

— В любых разумных пределах, господа. Поскольку денег в казне не так чтобы много!

— Ну, это уж у нас обычное дело. А о каких проектах идет речь?

— Нужно построить еще несколько броненосцев. Причем в самые короткие сроки. У наших визави, если верить разведке, в более или менее готовом состоянии находятся девять броненосных батарей. У нас две. Сами понимаете, при таком соотношении сил говорить об активных действиях не приходится. Поэтому нужно еще хотя бы три корабля. Какие будут предложения?

— Впятером против девяти? — покачал головой адмирал Мофет, — так себе пропорция.

— Никто не говорил, что будет легко, — пожал я плечами. — Но есть ведь еще мины, береговая артиллерия, канонерки, наконец. В общем, появляются хоть какие-то возможности…

— Это понятно. Как, впрочем, и то, что новые корабли в столь короткий срок не построить. Значит, будем переоборудовать старые, благо, такой опыт уже имеется.

— Кто послужит донором?

— Вариантов, собственно говоря, только два. Либо наши из числа наиболее побитых, либо трофеи.

— Я против наших! Останемся без кораблей, — весьма резко возразил командир Гвардейского экипажа.

— Помилуйте-с, да какой же в них смысл, если все перейдут на броню? — неожиданно поддержал меня фон Шанц.

— Это когда еще будет! А до той поры как воевать прикажете? Я, господа, вполне ознакомлен с конструкцией новейших батарей и могу сказать, что как вынесенный в море крепостной форт, они, может, и не дурны, а вот как корабли не стоят доброго слова. Медлительные, дурно управляющиеся, со слабой артиллерией, для их размеров, разумеется. Ну и дальность плавания вкупе с мореходностью решительно не хороши! Слава Богу, хоть осадка маленькая, отчего можно действовать на мелководьях

— А может, на них парусную оснастку поставить?

— Не стоит! — поспешил я вмешаться. — Большого толка от рангоута не будет, а вот верхний вес и связанные с этим проблемы увеличатся совершенно точно. Что касается недостатков наших броненосцев, то я знаю о них лучше вас всех вместе взятых. Но давайте все же решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нам нужно отбиться от вражеской эскадры. Батареи вроде «Первенца» и «Не тронь меня», несмотря на свой неказистый вид, вполне подходят для этой цели. К тому же предстоящий бой в любом случае будет происходить вблизи наших берегов и при поддержке легких сил. Так что дальностью плавания и мореходностью пока вполне можно пренебречь. Итак, спрашиваю еще раз, какие предложения?

— Если ваше императорское высочество позволит, — начал руководивший постройкой первых наших броненосцев подполковник Чернявский[18], — я бы все-таки ознакомился сначала с состоянием трофеев. Во-первых, они, насколько мне известно, и без того сильно пострадали, так что разбирать их все равно придется. А во-вторых, «блокшипы» они ведь, мягко говоря, не новые. Долго в любом случае не прослужат…

— Не выйдет, — пробурчал Мофет, — Побиты сильно. На одном котлы взорвались, на другом машины покалечило…

— Так что с того? Соберем с двух одного. К тому же помимо приведенных в порт кораблей есть затонувшие на плесе перед Моонзундом. Может, стоит попытаться их поднять?

— Непременно стоит, — поддержал я его. — Там в любом случае найдется немало ценного, а глубины не велики. Я, кстати, думаю, что надо будет озаботиться созданием специальной службы на нашем флоте. Как раз для подобных целей. Все же на море случается всякое, корабли и суда тонут, а вместе с ними и содержимое трюмов. Назовем организацию просто — Экспедиция подводных работ особого назначения. Сокращенно — ЭПРОН. Но это дело будущего, а пока займемся подъемом с прицелом на последующую перестройку.

— Разумно, — закивали собравшиеся.

— Далее, — продолжил я. — Нужно определиться с объемами и стоимостью предстоящих работ. До копейки считать не надо, но порядок цифр мне нужен как можно скорее.

— Тут такой вопрос, Константин Николаевич, — задумчиво протянул Путилов. — Три корабля для предстоящей переделки мы в любом случае найдем. Машины с котлами тоже соберем, благо за прошедший год кое-чему научились. И даже с вооружением проблем не будет. Как показала практика, против деревянных кораблей достаточно и старых пушек, а по паре нарезных уж как-нибудь сыщем. Остается только один вопрос, где брать броню? Мы ведь и без того на «Первенце» большую ее часть из рельсов сделали.

— Хороший вопрос, Николай Иванович. И ты сам дал на него ответ!

— Из рельсов⁈

— Ну а почему бы и нет? Видишь ли, после прихода эскадры в Ригу я лично побывал на «Первенце» и осмотрел его. В общем, можно сказать, что импровизированная из рельсов защита со своей задачей справилась. Не без огрехов, разумеется, но тем не менее.

— Даже носовой каземат?

— Понимаю, не самый лучший вариант, но другого выхода все равно нет. Сделаем толще деревянную часть, укрепим, сколько возможно. В общем, как-то так…

— Но ведь рельсы где-то брать надо.

— Ну, это как раз не проблема. Если понадобится, с Царскосельской дороги снимем. Благо, ее все равно рано или поздно переделывать придется.

— Зачем? — удивленно посмотрел на нас контр-адмирал фон Шанц.

— Затем, Иван Иванович, — усмехнулся я. — Что ее изначально сделали слишком широкой. Целых шесть футов[19]

— На Николаевской дороге хватило пяти, — пояснил адмиралу мгновенно сообразивший, о чем речь, Путилов. — Но ее нам никто разбирать не даст, а вот… кстати, есть и другой вариант.

— О чем ты?

— Я про Варшавскую дорогу. Ее ведь только Гатчины