Выбор Пути - Василий Павлович Щепетнёв

Ну и славно. Умение вовремя осознать поражение есть умение вовремя начать подготовку к новой битве, а не расходовать ресурсы в проваленной. Они ещё пригодятся, ресурсы.

Меня поздравили и Лиса, и Пантера, и Антон. Оказывается, они никуда не уходили, так и смотрели издали. Во время игры ведь сеансер даже на соперников редко смотрит. Только на доску. А они смотрели не на доску, а на меня. Ну да, приятно.

Я поблагодарил соперников за игру, на том официальная программа завершилась.

Осталась программа неофициальная: погулять, посмотреть, что за город такой Каборановск.

И мы сели в автомобили, кто в «ЗИМ», кто в «Москвич», и поехали ко Дворцу Валькенштейна — главной достопримечательности города.

Быть нашим гидом вызвался редактор местной газеты, Павел Пахтюженский, можно просто Паша.

Местный сахарный завод построил в конце девятнадцатого века некий Генрих Валькенштейн. Несмотря на фамилию, это был русак из купцов, предки которого прибыли в Московию ещё при Алексее Михайловиче, прижились и занялись делом. Валькенштейн тоже был деловым человеком, и очень успешным: завод давал немалую прибыль. И между ним, Валькенштейном, и принцем Ольденбургским из соседней воронежской губернии, завязалось соперничество. Ольденбургские состояли в родстве с Романовыми, Петр Александрович Ольденбургский и вовсе был женат на сестре Николая Второго, Ольге, так что и средствами, и возможностями обе стороны располагали широчайшими. Ольденбургские построят больницу — и Валькенштейн построит больницу. Ольденбургские построят школу — и Валькенштейн построит школу. Ольденбургские построили себе замок в псевдоанглийском стиле, и Валькенштейн построил замок, правда, в германском, готическом стиле. Похож на Нойшванштайн, поменьше, конечно.

Замок окружен вековыми елями, но едва мы их миновали, зрелище открылось замечательное. Потрясающее зрелище. Ну да, поменьше замка Людвига Баварского, и заметно меньше (как мне судить, я ведь видел только фотографии) но тоже… Kolossal.

— Сейчас в нём заводоуправление, библиотека, краеведческий музей, а часть помещений — большая часть — пока пустует. Есть планы устроить там дом молодежи, только это и денег требует очень больших, и разрешения из Москвы: замок Валькенштейна — это исторический памятник, и запросто подобные вопросы не решаются. Москва, говорят, напротив, хочет, чтобы весь замок стал музеем. Целиком. Но на реставрацию, опять же, нужны большие миллионы, а у министерства культуры их не густо.

Мы въехали за ограду, подъездной дорожкой подкатили ко входу.

Замок, настоящий замок.

Вошли. Огляделись. Восхитились.

— Семен Николаевич попросил поводить вас по замку, а к пятнадцати часам пожаловать к нему в кабинет.

— Семен Николаевич?

— Кузнецов, наш директор.

До пятнадцати часов оставалось не так и много, и мы только-только осмотрели главные залы.

— Ничего, приедете ещё, — утешил Паша. — К нам многие возвращаются. Место такое. Только посмотрите.

Мы посмотрели. Из окна видна была река, внизу, а за ней лес до горизонта.

— Лес тоже при Валькенштейне посадили, прежде тут степь была. Тысяча гектаров леса. Теперь там местный заповедник. И река Голуба, чистая-чистая.

— А как же завод? — спросил Антон.

— А что завод? Ну, воду понемножку забирает, так ведь понемножку, а чтобы спускать в реку отходы — ни-ни. Тут безотходное производство. Всё в дело идет. Патока, жом — это же деньги, и хорошие деньги. А для реагентов рекуператоры стоят, в шестьдесят девятом их обновляли специалисты из ГДР. У нас строго!

Тут стали бить башенные куранты, и наш гид заторопился:

— Пора!

И мы пошли.

Глава 11

В ГОСТЯХ У ДРАКОНА

Кабинет был скромным. Как кабинет главного врача ЦРБ второй руки, коек на шестьдесят. На стене обязательные портреты Ленина и Брежнева, обязательный шкаф с синими томиками, обязательный бронзовый бюстик на столе, а рядом два телефона, красный и синий. По правую руку от стола радиола «Иоланта» на ножках, изделие Сарапульского завода имени Орджоникидзе.

Но и стол, и стулья, и шкаф тоже были самыми обыкновенными, Сомовской мебельной фабрики, что в соседнем районе. Мебель эта с помещением не гармонировала, в этом помещении органичнее бы смотрелся Гамбс или даже Чипендейл: ореховые панели, стрельчатые окна, высокие потолки, расписанные сценами псовой охоты… Но что есть, то есть.

— Что есть, то есть, — повторил мои мысли наш хозяин, Семен Николаевич Кузнецов, директор сахарного завода и один из самых влиятельных людей не только района, а и области. А с виду не скажешь: одет вызывающе просто. Офицерская рубаха, галстук защитного цвета, брюки-галифе и сапоги. Сапоги, правда, хромовые.

И — нет даже орденской планки, а ведь наград у Кузнецова преизрядно, и боевых, и трудовых.

Я невольно посмотрел на собственный знак лауреата.

— Ничего, ребята, ничего. Это правильно. Я, когда первую медаль получил, не снимал её даже ночью. Оно, конечно, и снимать было несподручно, я первую медаль в финскую получил, а в финской спали не раздеваясь, где придётся…

Телепат какой-то.

— Ну, как вам каборановская молодежь? Не отвечайте, сам понимаю, запросто не разглядишь. Но, думаю, лучше не найти. Молодежь такова, какова она есть, и больше никакова, как сказал один умный человек. Она, молодежь, без внимания портится. Ржавеет. А с вниманием — горы свернуть может. Нужно вот только знать, куда эти горы сворачивать.

Мы помолчали. А, действительно, куда?

— В шахматы, значит, ты всех победил наших ребяток, — интонация была не вопросительная, а утвердительная.

— Всех, — сказал я.

— Это правильно, молодец. Я опасался, что поддашься ради политесов, а поддаваться нельзя. Пусть знают: дороги молодежи открыты, но идти придется самим, ножками, по буеракам. Это не экскурсия на всём готовом, а настоящий поход. Зависит от тебя где спать, что есть, а, главное, куда прийти. Но сейчас я вам кое-что дам послушать!

Директор включил радиолу. Пока та прогревалась, он молчал и лишь загадочно улыбался. Потом покрутил ручку настройки.

— …рит радиостанция «Ворон», говорит радиостанция «Ворон». Я снова с вами, каборанчане! Сегодняшняя новость — комсомольский десант