По прозвищу Святой. Книга вторая - Алексей Анатольевич Евтушенко

Они взорвали рельсы, и ушли через поле на юго-восток.

Миновали один перелесок, второй. Звуки стрельбы на северо-западе стихли, сигнальные ракеты тоже перестали взлетать в небо. Теперь только огни далёких пожаров — это горели деревни — чуть разгоняли ночную мглу и вселяли в солдатские сердца ненависть, столь необходимую для борьбы с сильным и беспощадным врагом.

Через час дождь окончательно угомонился, на небе, в разрывах облаков, замерцали звёзды.

Вскоре Максим уловил запах речной воды, и впереди тёмными пятнами выступили приречные ивы и другие деревья.

Это была Сула. Оказалась она не намного шире хорошо знакомой Максиму речки Жерев. Но к Жереву с левого берега подступал лес, а здесь этого не было, хотя деревьями и кустами берега поросли густо.

Сначала шли по левому берегу, вниз по течению, почти точно на юг. Затем наткнулись грунтовую дорогу, которая переходила в брод и выныривала на правом берегу. Одновременно с этим Максим услышал звук моторов. Пока далеко, но шум приближался. С юго-востока.

— Стоим, — негромко сказал Максим и остановился.

— Что? — спросил Латышев.

— Слышишь?

Лейтенант прислушался. Он чуть наклонился вперёд, перенёс тяжесть тела на одну ногу, приоткрыл рот, и Максим подумал, что чему-то командир разведвзвода за время войны научился, — в таком положении действительно было лучше слышно.

— Вроде, шум моторов, — неуверенно сказал Латышев. — Далеко. Или мне кажется?

— Не кажется, — сказал Максим. — Один танковый, один грузовика, один бронетранспортёра и два мотоциклетных. Нет, три. Немцы. Примерно в четырёх километрах от нас. К нам едут, сюда.

— Ну и слух у тебя, — пробормотал Латышев.

— Достигается упражнениями. Как-нибудь научу, если захочешь. Но это потом. Что делать будем?

— Думаешь, разведка боем?

— Думаю, да. Немцы знают, что где-то там, за Сулой, остатки двадцать первой армии и твоей дивизии в частности. Но им нужно знать точно. Вот и послали усиленный взвод. Может быть, два. Задача: переправиться на другой берег, обнаружить наши передовые части и отступить с боем. А завтра уже двинуть сюда силы посерьёзнее.

— Хреново, если так.

— Да оно по любому хреново. Но это война, тут по-другому редко бывает. Противотанковые гранаты есть?

— Какие ещё противотанковые? Слышал я, что их начали выпускать, но до нас не дошли. Обычные РГД-33. Наступательно-оборонительные.

Максим вспомнил картину Александра Дейнеки «Оборона Севастополя». Советский моряк на переднем плане двумя руками замахнулся связкой гранат. В следующее мгновение он швырнёт их в наступающих немцев. Сколько там у него было этих РГД-33? Кажется, четыре. Точно — четыре. Причём связаны так, что рукоятки трёх торчат вверх, одной — вниз, а все четыре боевые части — вместе. Дейнека знал, что писал. Именно так в начале войны танки и били — связками гранат. И не только танки, и не только в начале войны…

— Сойдёт. Предлагаю устроить засаду. Раненых отвести подальше, ниже по течению. Остальным залечь по обеим сторонам, за кустами и деревьями, сразу у брода. Как подойдут… Первым они наверняка пустят танк. Потом двинутся остальные. Танк я беру на себя. Ваша задача — гранатами, пулемётным, автоматным и винтовочным огнём уничтожить остальных. Всех, чтобы никто не ушёл. Если что-то из техники уцелеет — хорошо, может пригодиться. Нет, значит, нет. Сигнал к атаке — три зелёных свистка.

— Смешно, — сказал Латышев.

— Извини. Как танк подорву, так сразу и начинайте бить. Он встанет, брод остальным перегородит. Поэтому сначала бейте того, кто сзади будет — грузовик или бронетранспортёр, не важно. Устроим им огненный мешок. Нас меньше, но внезапность и ночь на нашей стороне. Если первым пойдёт мотоцикл, значит, сначала я убью мотоциклиста.

— А если грузовик или бронетраспортёр?

— То же самое. В любом случае, первого останавливаю я, остальных валите вы. Патронов не жалейте, заберём трофеи.

— Принято, — кивнул Латышев. — Тебе бы, Коля, не в небе летать, а на земле немца бить. Ты же прирождённый разведчик и тактик.

— Так я и бил. В партизанах. И, даст бог, побью ещё.

Максим оказался прав. Первым по грунтовой дороге медленно ехал мотоцикл с коляской, в котором сидели двоенемцев. За ним полз танк. По силуэту Максим определил лёгкий танк Т-II с двадцатимиллиметровой автоматической пушкой.

КИР подтвердил его догадку.

— Экипаж — три человека, — добавил. — Максимальная скорость по шоссе — сорок километров в час. Но это по шоссе. Сейчас ползёт едва на десяти.

За танком шёл бронетранспортёр «Ганомаг», набитый солдатами, затем крытый грузовик Opel Blitz, и замыкали колонну два мотоцикла с колясками — по два солдата в каждом. Свет фар на всех машинах притенялся светомаскировочными накладками.

Глава одиннадцатая

Однако накладки хороши против дальней и воздушной разведки. Если за тобой следят с сотни метров, то они не помогут, — свет фар всё равно виден и виден хорошо.

Тем более что от места, где устроил засаду Максим до дороги было и вовсе метров двадцать.

За то время, что немцы проползли эти четыре километра, раненых отнесли и отвели подальше, укрыв у реки; бойцы заняли свои места, получив чёткий приказ, а Максим, добавив к трофейному автомату трофейную же винтовку, успел соорудить две связки гранат (подходящая бечёвка оказалась в вещмешке запасливого Гринько) и с помощью КИРа изучил их устройство.

Вес без осколочной «рубашки» — пятьсот грамм.

В боевой части — сто сорок грамм тротила или аммонала.

Значит, четыре гранаты весят два килограмма, а взрывчатки там пятьсот шестьдесят грамм — вполне хватит, чтобы остановить танк. Даже, пожалуй, «Тигр» и «Пантеру», которых у немцев всё равно пока не имеется. Ну, а уж лёгкий Т-II и подавно.

Вот и немцы.

Мотоцикл, шедший первым, ещё сбавил скорость перед бродом.

Ну, с Богом.

Максим дважды выстрелил из «маузера», быстро передёрнув затвор.

Пах! Пах!

Ему не нужно было видеть мушку и совмещать её с прицелом, чтобы попасть.

Он и попал.

Солдат, сидевший за рулём мотоцикла, свалился в реку. Тот, что был в коляске, дёрнулся и обмяк, свесив голову набок.

Мотоцикл встал и заглох.

Третьим выстрелом Максим снял командира танка, который торчал в люке и на свою беду не успел среагировать и нырнуть в башню.

Пах!

И нет командира.

Танк сбавил ход — механик-водитель явно не понимал, что происходит, а команды дать было некому. За ним сбросили и так невеликую скорость броневик, грузовой '