Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

заорал и замахал руками. Деифоб послюнявил палец, поднял его, ловя ветер, а потом резко натянул лук, коснувшись подбородка. Сухое дерево и рог скрипнули натужно, щелкнула тетива, ударив в кожаный наруч, и стрела улетела вдаль, жадно ища чужую жизнь. А данаец, стоявший на щите, все орал, торжествуя, и даже бронзовое жало наконечника, чиркнувшего по металлу панциря, не смогло утихомирить его.

— Ну кто так делает? Только хорошую стрелу понапрасну извел, — укоризненно посмотрел на брата Гектор.

— Ну стрельни ты, — недобро зыркнул на Гектора Деифоб, которому тоже было жаль стрелы.

— Учись, брат! Вот так надо! — самодовольно произнес Приамов наследник, любуясь оперением, задорно подрагивающим прямо в глазнице убитого им данайца. Но тут ни с того ни с сего воины посыпались с кораблей сотнями, и Гектор заревел.

— К бо-о-ю-ю!

— Протесилай уби-и-ит! — заорали со стороны ахейцев. — Он первым на землю Трои наступил! Пророчество сбылось! Прыгай!

— Пророчество сбылось! — молнией понеслось от одного племени к другому. — Пророчество сбылось! Теперь можно с кораблей сойти!

— Бей их, парни!

Троянцы, которые ничего из происходящего перед ними так и не поняли, лишь пожали плечами и тронули коней поводьями. Не знают они ни про какое пророчество. Знают только, что кровью умоются проклятые налетчики, пока сойдут на берег и разобьют лагерь. Не будет им покоя от троянских стрел ни днем, ни ночью.

* * *

Лагерь ахейцев шумел, как гнездо рассерженных шершней. Троянцы заперлись в крепости, стоящей на высоком холме, а в Нижнем городе из ценного и съестного нашлось примерно ничего. Тут хорошо подготовились к осаде. Воины гибли от стрел, летевших из-за спешно сооружаемых стен лагеря. Они гибли из-за болезней, которые начались немедленно после высадки. И в этом воины винили своего ванакса, похоть которого вызвала немилость богов…

Десяток царей собрался в огромном шатре ванакса Агамемнона, который восседал в резном кресле явно местной работы. В Аххияве не найти подлокотников в виде склонившихся оленей и ножек-львиных лап. И такой чудной одежды, как у гостя, стоявшего перед царем, там не найти тоже. Немолодой мужчина, серебряно-седой, в длинной льняной тунике с синей полосой, низко склонил голову. На макушке его надет остроконечный колпак, в ушах серьги из лазурита, а в руках костяной жезл с навершием в виде орла. Его звали Хрис, и он в очередной раз повторял свою просьбу, изрядно разгневав этим микенского царя.

— Проваливай, старик! — Агамемнон брезгливо оттолкнул ногой упавшего перед ним на колени жреца храма Апалиунаса, который они разорили в одном из южных городов Вилусы. Ахиллес разорил по дороге, если быть точным.

— Молю, верни мне дочь, царь! — не унимался Хрис. — Я за нее выкуп богатый дам. Талант! Целый талант серебра за нее даю!

— Убирайся отсюда, я сказал! — заревел Агамемнон и повернул голову к страже. — Кто его пустил в мой шатер?

— Не гневайся, ванакс, — мягко остановил его Нестор, такой же седовласый, как и гость. — Это я приказал впустить. Выслушай его. Мы в чужой земле, и тут сильны их боги. Они разгневаются, если ты обидишь их слугу.

— Пусть проваливает, пока я не намял ему бока! — снова заорал Агамемнон.

— Остановись, ванакс! — негромко произнес Ахиллес, сухощавый, перевитый могучими мускулами воин, который сидел до этого в углу шатра, не произнося ни слова. — У нас моровая язва по лагерю пошла. Люди сгорают за пару дней, словно сухая щепка. Отдай ты эту ему девку без всякого выкупа. Мы тебе десяток баб приведем. Пусть в благодарность жрец попросит своего бога, чтобы дал нам удачу в этой войне.

— А что я получу взамен? — взорвался Агамемнон. — Эта баба — моя законная доля в добыче! Платите ее цену, раз я не должен взять выкуп! Сколько ты там давал, старик? Талант серебра? Хорошо, я согласен на талант!

— Мы уже разделили добычу, — свирепо засопел Ахиллес. — Ты предлагаешь у воинов отобрать то, что уже дал им? Воистину, свет еще не видел такой жадности! Возьмем Трою, и заберешь свой талант. Три таланта заберешь, если захочешь. Нам без этого удачи не видать. Воины волнуются, говорят, ты прогневал здешних богов.

— То есть вы все свою награду получили, — побагровел Агамемнон, — а теперь я один ни с чем должен остаться? Ты свою Брисеиду дерешь так, что весь лагерь слышит! Хорошо, благородные, будь по-вашему! Я дочь этому старику отдам, а взамен заберу наложницу вот у него! — и он ткнул пальцем в Ахиллеса.

— Да ты совсем спятил? — Ахиллес пошел пятнами. У него даже слов не нашлось от гнева. — Ты, образина собачья! Ты свою Хрисеиду в бою взял? Или, может быть, это я сделал? Я тебя в бою пока не видел. Песьи твои глаза! Трус с сердцем оленя! (4) Я по твоему зову пришел сразу же, потому что клятве верен! Мне троянцы ничего не сделали. Я раньше и знать не знал, где эта Троя находится! Ты и так после любого боя большую часть добычи себе забираешь, а теперь хочешь взять то, что мое по праву? Да я больше вообще воевать не стану!

И Ахиллес бросил на землю жезл, который брал в руки тот, чья была очередь говорить.

— Талфибий! Эврибат! — заорал Агамемнон, а когда воины вошли, откинув полог шатра, ткнул пальцем в сына царя Фтиотиды и приказал. — Идите к стоянке этого хвастуна и приведите сюда его бабу! А если не отдаст, возьмите еще воинов. Хоть пять сотен возьмите, но чтобы Брисеида тотчас была у меня!

— Будь ты проклят! — Ахиллес встал и направился на выход. — Воюй с троянцами сам, пьяница несчастный! Приползешь еще на брюхе, когда Гектор тебе задницу надерет! Я слышал, он славный воин, не чета тебе!

Ахиллес вышел из шатра, а остальные цари и герои лишь стыдливо отвели глаза в сторону. Им нечего противопоставить мощи повелителя Микен, самого богатого и могущественного из них.

1 Милаванда — античный Милет.

2 Паллена — это современный полуостров Кассандра, самый западный из полуостровов, отходящих от Халкидики. На окончании восточного полуострова расположена гора Афон.

3 Бриги — фракийской племя, которое вторгнется в Малую Азию, перемешается с местным населением и станет известно под именем фригийцев. Одной из версий является то, что это вторжение стало возможным из-за