Васильевич. Книга первая. Братик - Андрей Готлибович Шопперт

вставлять. Он уже достиг того количества отжиманий и подтягиваний, когда мышцы перестают расти, нужно вес или нагрузку на них увеличивать. Читал Артемий Васильевич, что тренер ЦДКА Тарасов так над своими подшефными изгалялся. Блины от штанги к поясу те привязывали и с ними подтягивались. Вот он и решил себе такой блин соорудить, но не с одним отверстие по центру, а с двумя, чтобы удобнее ремнём крепить к поясу. Вес пока выбрал килограмм в семь. Если мало окажется, то можно второй заказать. У того же кузнеца поинтересовался, а нет ли у него свинца. Нашёлся. Юрий договорился с ним, что тот отольёт ему четыре пластины по полкило примерно, а потом сходит с ними к шорнику и обошьёт кожей, чтобы получились браслеты, которые можно на щиколотку и запястье закреплять. Тоже где-то прочитал про такой способ тренировки, или в кино видел? Сейчас уже и не вспомнить.

— Пряжки и ремешок с дырочками для крепления, — сунул он рисунок кузнецу, а то сколько не смотрел везде завязочки. Замучаешься их туда-сюда по нескольку раз в день развязывать — завязывать.

Так вот, ровно на два дня ему этих интересных занятий хватило, а потом хлопнул себя по лбу и побежал брата Михаила искать. Если в Краков Пересветов ещё письмо не отправил, то почему не присовокупить к нему и второе. Возможно, в Кракове или в не очень далёкой от него Вене уже появился картофель. Земляное яблоко. А если не появился, то нельзя ли заказать его в Испанию. Там ведь Испанский и Венский двор сейчас управляется одним человеком — Карлом V Габсбургом, которого в Испании именуют Карлосом I — самым великим правителем всех времён и народов. Он объединил под своим чутким руководством большую часть Европы и почти всю обследованную Америку. Ну и раз картофель просить, то почему заодно и не томаты с кукурузой. Да Россия не родина слонов, тут холодновато для слонов и кукурузы, но районируют же потом «царицу полей» и на Урале будут выращивать, почему чуть раньше не начать, эдак на четыре сотни лет. Помочь товарищу Никите Сергеевичу Хрущёву в его великом эксперименте

Событие тридцать второе

Четверть, мать её, это просто всё — это одна четвёртая кадки или бочки. Ну и замечательно. Нда⁈ Ничего замечательного. Эти бочки кто как хочет, тот так и делает. Нет стандарта.

«Одна четверть ржи это будет три с половиной пуда зерна ржи, али четыре пуда».

Так ему брат Михаил написал. А чего, пуд — это понятно, что-то около шестнадцати кило, немного больше. Выходит, что четверть ржи — это от пятидесяти семи до шестидесяти пяти килограмм. Но это не четверть муки или пшеницы. Там другой вес. Пшеница тяжелее чем рожь, а овес легче.

Но Ласт — это семьдесят два пуда. А четверть — это одна двенадцатая ласта, а, следовательно, шесть пудов. В чём сила, брат? Сила в правде. А где правда? Ну, точно не сейчас на торгу, тут все друг дружку обмануть норовят.

Всё!!! Гасите свет. Дальше не надо. А то там ещё четверики и гарнцы есть. И они в конце окажутся тоже все разного объёма и веса.

Это решил Юрий Васильевич меры русские измерить. Сколько там аршин или локоть в сантиметрах? Чего такое золотник? Чем четь от четверти отличается? И уже через час понял, что это не его. Тупой он. Как пробка. А ведь местные товарищи всё понимают про эти гарнцы и бороду друг другу не вырывают, а ещё предков тупыми считают. Тут одна математика прикладная такова, что детки из будущего повесятся. Так это естественно не все проблемы, есть ещё проблема — нет цифр. И нет разрядов. Буквы обозначают не цифру, а число. Сто — это не единица с двумя нулями — это цифра такая или буква — сто. Сто — это Р (рцы). А 111 — это три разные буквы РiА. Как записать тридцать три и три четверти четверти (которая объем) — это хуже бинома Ньютона. А как к этому прибавить восемьдесят пудов и две трети четверти уже даже компьютеру не под силу.

А местный купчина на рынке или игумен, с ключником, монастыря любого, даже самого мелкого, легко такую задачку решит без всякого калькулятора, даже без счёт. Просто с камешками. Кстати, монастыри — это главные продавцы зерна. У них там порядок и «несжатой полоски» не останется.

Денег брат ему выделил прилично — целых двести рублей. Часть продуктов, особенно рожь и овёс они по возможности привезли с собой. И её им по наказу митрополита Макария московские монастыри продали по льготной цене. Рожь за четверть по восемь денег, ну или по четыре копейки. Если в среднем считать четверть как шестьдесят килограмм для ржи, то получается шестьдесят кило за четыре копейки. Теперь понятно, что плата стрельцам в тридцать три копейки в месяц — это очень приличные деньги. Овес за четверть всего две копейки. Примерно тонну овса можно купить за эти деньги, а за полкопейки (денгу) можно курицу купить, за ведро молока нужно заплатить всего 2–3 денги. Эту интересную особенность Юрий Васильевич подметил. Реформа Еленой Глинской денежная проведена и чеканят сейчас копейки, а народ все цены считает в прежней единице в деньге, то есть, половине этой копейки.

Продукты относительно дёшевы сейчас. А вот конь стоит ой-ё-ёй сколько. От князя Трубецкого осталась конюшня с двадцатью тремя лошадьми, и приглашённый барышник торговец лошадьми оценил их на круг в сто двадцать рублей. Продать их решил Юрий Васильевич, обмозговывая один бизнес-план.

За шкурку соболя в Москве давали десять рублей — за три пары. Куница продавалась за четыре штуку по цене сорок три алтына (алтын — три копейки) или один рубль двадцать девять копеек. Песцы за дюжину (двенадцать штук) — сорок алтын. Здесь в Калуге шкурок было не сильно много, но они были немного, а некоторые и значительно дешевле, чем в Москве. Если там соболь стоит рубль семьдесят, то здесь самые лучшие шкурки продавались за рубль сорок.

Навёл на бизнес-план Борового литвин Пересветов, он был в Вене и Стамбуле и там по его рассказам шкурка соболя в пересчёте на серебро, а потом на русские деньги — не менее десяти рублей за шкурку. В шесть — семь раз дороже, чем в Калуге. Как самый настоящий спекулянт Боровой загорелся. Маркс про триста процентов говорил, а тут шестьсот.

Осталось малость. Доставить из Калуги шкурки