Инженер Петра Великого - Виктор Гросов

была поставлена. И какая! Не просто станок построить, но и мушкетный замок улучшить! Это уже серьезно. Это прямой выход на стрелковое оружие.

— Постараюсь, ваше превосходительство, — сказал я, чувствуя, как внутри все напряглось от ответственности и азарта. — Ума приложу, все силы отдам.

— То-то же. Капитан Краснов, — он повернулся к молодому офицеру, — сопроводишь Смирнова на Охту, определишь его там, доглядишь, чтоб всем потребным обеспечен был. И докладывай мне каждую неделю, как дела идут. Понятно?

— Так точно, ваше превосходительство! — козырнул капитан.

— Ну, ступай, Петр. Бог в помощь. Да помни — дело государственной важности тебе поручено. Не оплошай.

Я поклонился и вышел из кабинета вслед за капитаном Красновым. Новое назначение. Новая жизнь. Охтинский завод. Задачи — сложнейшие. Но и возможности — невиданные. Нужно было оправдать это высокое доверие. И постараться не сломать себе шею на этом пути.

Капитан Краснов, молодой, но уже, видать, прохаванный в столичных делах офицер, доставил меня на Охтинские заводы на следующий же день. Ехали в его служебной коляске — я в такой хреновине отродясь не сидел. Охтинские заводы раскинулись на берегу реки Охты, что в Неву впадает, и это был целый город — цеха, склады, казармы, дома для шишек и мастеров. Масштаб, конечно, покруче тульского, но и бардака, на первый взгляд, побольше. Суета, ор, грязища под ногами — всё как везде, только в десять раз больше.

Капитан привел меня прямиком в главную контору, к начальнику заводов, господину полковнику Шлаттеру. Судя по фамилии и акценту — немец на русской службе. Шлаттер — сухой, педантичный мужик с седыми бакенбардами и холодными голубыми глазами — выслушал Краснова, прочитал бумаги от генерала из Артиллерийской Канцелярии, потом долго и изучающе пялился на меня.

— Так, значит, Петр Смирнофф… Из Тулы… Умелец, говорят… Машины строишь, литье правил? — спросил он с заметным акцентом, разглядывая меня так, будто я был какой-то диковинный зверь из кунсткамеры.

— Пытался, господин полковник, — ответил я, стараясь выглядеть скромнее некуда. — По мере сил…

— Гут… Старание — это гут… Генерал фон-дер-Ховен (ага, вот как звали того вельможу!) приказал дать тебе место и все потребное для постройки сверлильной машины. И для замков фузейных подумать. Так?

— Так точно, господин полковник.

— Гут. Место мы тебе дадим. В старом цейхгаузе, там каморка пустует. А насчет потребного… Обратишься к господину обер-мастеру Клюеву и к смотрителю цейхгауза, господину Воробьеву. Они люди бывалые, помогут, чем смогут. Капитан Краснов, проводите его, покажите все. А ты, Смирнофф, помни — дело важное, государево. Спрос будет строгий. Можешь идти.

На этом аудиенция закончилась. Энтузиазма в словах полковника я не заметил ни на грамм. Скорее, вежливое исполнение приказа сверху, чтоб отвязались. Капитан Краснов, вздохнув, повел меня дальше.

Каморка в старом цейхгаузе (это склад оружия и всякого барахла) оказалась темным, сырым склепом с одним крохотным оконцем под потолком, заваленным каким-то хламом. Раньше тут, видать, фитили хранили или еще что-то горючее. Места мало, но для начала сойдет. Главное — никто над душой стоять не будет.

Потом капитан представил меня обер-мастеру Клюеву, главному над всеми мастерами на заводе. Клюев — пожилой, толстый мужик с одышкой и вечно недовольной рожей — выслушал капитана, хмыкнул, оглядел меня с ног до головы так, будто я ему денег должен.

— Еще один умник… Из Тулы… Машины строить… Ладно, пущай пробует. Только ежели материалы зря изведет — пеняй на себя, капитан, я умываю руки. Мастеров толковых у меня и так не хватает, а тут еще этого умельца… обихаживать.

Ясно — от Клюева помощи не жди. Скорее, палки в колеса будет совать.

Следующим был смотритель цейхгауза Воробьев, который отвечал за материалы и инструмент. Худой, юркий такой человечек с бегающими глазками. Перед капитаном он аж рассыпался в любезностях, но на меня смотрел с откровенным подозрением.

— Материалы? Инструмент? Всё дадим, ваше благородие, как не дать! Государю на потребу! Только вот… — он картинно развел руками, — запасы нынче скудные, война… Сами знаете… Что сможем — изыщем, не извольте сомневаться!

Капитан Краснов, видимо, просек, что тут дело нечисто. Он строго зыркнул на Воробьева.

— Ты, смотритель, гляди мне! Генерал лично приказал обеспечить Смирнова всем потребным! Ежели хоть малейшая задержка или недостача будет — доложу по инстанции! И тогда не обижайся! Понял?

— Понял, ваше благородие, как не понять! Всё в аккурат будет! — засуетился Воробьев, но я видел хитрый огонек в его глазках. Этот своего не упустит, стопудово.

Капитан вскоре умотал, оставив меня вариться в этом местном соку. И тут началось то, чего я и боялся. Бюрократия и тихий саботаж во всей красе.

Когда я пришел к Воробьеву с первым списком того, что мне нужно для начала — дубовые брусья для станины, железо полосовое, инструмент плотницкий и кузнечный, — он только руками развел.

— Дуб? Нынче не завозили, Петр… Вот сосна есть, елка… А дуб — дефицит… Железо? Тоже почти всё на ружья ушло… Инструмент? Так мастера сами плачутся, не хватает… Ты погоди маленько, может, подвезут чего… Или напиши челобитную на имя господина полковника, с обоснованием — на кой-ляд тебе дуб понадобился, а не сосна… Он рассмотрит… Может, и разрешит…

Это была явная тягомотина. Писать бумажки, ждать резолюций — на это могли уйти недели, если не месяцы. А у меня срок — месяц! Я попытался надавить, напомнил про приказ генерала. Воробьев только вздыхал и бормотал про «объективные трудности».

С горем пополам, через несколько дней хождений и пинков, мне всё же выделили кое-какие материалы. Но какие! Дубовые брусья — кривые, сучковатые, явно неликвид. Железо — ржавое, кривое. Инструмент — старый, тупой, с поломанными ручками. Было ясно, что мне просто спихнули весь хлам со склада. А куда делось нормальное дерево и железо — можно было только догадываться. Воровство здесь, похоже, цвело еще пышнее, чем в Туле.

С мастерами, которых мне Клюев выделил в помощь (явно не лучших — одного вечно бухого кузнеца да старого плотника, который еле ходил), тоже была беда. Работали они спустя рукава, без малейшего энтузиазма. На мои объяснения и эскизы смотрели с тупым недоумением или откровенно ржали.

— Чего городишь, Петр? — ворчал старый плотник Аникей. — Отродясь таких машин не видали! Из дерева-то? Да она ж развалится при первом обороте! Делали бы по старинке, как отцы наши…

— А железо-то