Отморозок 3 - Андрей Владимирович Поповский

я просто поражен! — Федор Ильич, заметив меня, подбежал с сияющими от восторга глазами и эмоционально схватил за руку. — Я, признаться, до самого конца не верил, что у тебя что-то получится. А в какой-то момент, когда ты сел играть во второй раз, я уже внутри себя попрощался с серьгами моей Софочки. Но ты сотворил просто чудо. Я до сих пор не верю, что ты в одиночку смог всё это провернуть.

— Тише, Федор Ильич, — поморщился я, останавливая поток слов, лившийся без остановки. — Не привлекайте к нам внимание. Нам нужно поскорее убраться отсюда. Вот, возьмите, здесь серьги Софьи Валерьевны и четыреста рублей. Я думаю, что это полностью компенсирует ваш вчерашний проигрыш.

— Спасибо, Юра! Я так тебе благодарен, — прочувствованно сказал Федор Ильич, пряча серьги и деньги себе в карман. — Если бы не ты, Софочка не скоро бы меня простила. Когда я ей все расскажу, она мне просто не поверит.

— А вот этого не нужно, Федор Ильич. Я вас очень прошу, никому ничего не рассказывайте о нашем маленьком приключении. Эти люди обязательно будут меня искать, и мне не хотелось бы снова с ними встречаться. Да и вам с семьей лучше больше не ездить гулять по Анапе, так, на всякий случай. Вряд ли вас свяжут со мной, но лучше поостеречься и не дразнить гусей.

— Да, Юра. Конечно! Как ты скажешь. Я буду нем как могила.

— Вот и отлично, а теперь пойдемте на маршрутку. Скоро уже обед, а Надежда Степановна обещала сегодня свежего борща наварить. Он у нее просто обалденно вкусно получается.

* * *

— Что, Георгий, я слышал, у вас сегодня не задался денек? — Ехидно поинтересовался у седого мужика с набережной майор милиции Зарифов, которому тот принес ежедневную мзду за прикрытие.

— Ай, начальник, и не говори. — Сокрушенно вздохнул седой. — Сколько я работаю, в первый раз у нас такое. Налетел, ограбил и убежал. Просто как вихрь какой-то, а не человек. Но ничего, если он здесь на побережье еще появится, ему несдобровать.

— Ты мне только смотри, чтобы без членовредительства, — строго предупредил седого майор. — Мне в городе не нужны никакие серьёзные происшествия. Поучите, но чтобы все тихо было. Ты зайди потом к Палычу, опиши этого типа. Мои парни тоже будут посматривать. Мне тут такие резвые и дерзкие ребята совсем не нужны.

— Да тут такое дело, его никто особо и не запомнил, — еще раз вздохнул седой. — Он в спортивном костюме и в кепке с надписью «Речфлот» был. С виду, совсем молодой парень. Рожа у него такая противная, с тяжелой нижней челюстью и шепелявит немного. Зато дерется как черт. Миху и Батона он очень четко положил, а они парни крепкие, оба в прошлом хорошие вольники.

— Боксер что ли? — заинтересованно спросил майор. — Тогда можно пойти по боксерским залам, посмотреть, кто там занимается, глядишь и найдешь свою пропажу.

— Нет, не боксер, а каратист, скорее всего. Он Батона ногой в голову с одного удара вырубил, — покачал головой седой и машинально потер челюсть, на которой вспух желвак от удара. — Да он и не местный, сто пудов. Анапа городок маленький, не стал бы он в своем городе так опрометчиво работать. По всей видимости, это какой-то спортсмен-гастролер, в одиночку работает. Он уже, наверное, рванул куда-то по побережью, в Сочи или в Ялту. Тут второй раз у него уже ничего не выйдет.

— Ну да, похоже на то, — задумчиво потер подбородок майор. — Ты все равно зайди к Палычу, потолкуй про этого каратиста. Вдруг все же объявится. Тогда-то мы его и прихватим.

Глава 7

Здание городских бань. Отдельная кабинка с длинным тяжелым деревянным столом и обычными деревянными лавками со спинками по всей длине сзади. На столе на большом блюде гора красных донских раков, рядом куча очищенных панцирей и наполовину пустой обычный трехлитровый баллон пива. В кабинке сидят завернутые в чистые белые простыни распаренные Вахтанг Отаевич и Егор Владимирович. Это уже не первая их встреча. В самом начале своей карьеры Егор Владимирович частенько контактировал с Вахо, который тогда еще не был смотрящим за городом, но уже начинал прибирать к рукам самые прибыльные криминальные дела в городе. По мере карьерного роста Егора Владимировича, Вахтанг Отаевич, в свою очередь, становился все более влиятельным человеком в теневом мире города. Растущие возможности Потапова давали больше возможностей и для Каладзе. Со временем они, сохранив взаимовыгодное сотрудничество, ограничили свои личные контакты, предпочитая теперь общаться через Марину. Но сложившаяся ситуация потребовала личной встречи.

— Он, сука, обложил меня со всех сторон, — злобно выдохнул полковник, поставив массивную из толстого стекла кружку с пивом на стол. — Если бы не эта московская гнида Мезенцев, комиссия давно бы уехала с благоприятными для нас выводами. Дело сейчас только в нем. Мне иногда кажется, что у него какие-то личные счеты. Только где я перешел ему дорогу, ума не приложу.

— А что говорят твои покровители из Москвы? — Поинтересовался Вахтанг Отаевич, ловко разделывая рака и с удовольствием высасывая сочную мякоть из большой клешни. — Что, они не могут приструнить этого шустрого полковника? Пусть намекнут ему, чтобы он не слишком усердствовал в своем расследовании.

— Его не могут. Он лично вхож к замминистру и с ним связываться никто не хочет. Сейчас в верхах неразбериха. Наш генеральный, по слухам, на ладан дышит. Если, не дай бог, снова будет смена на самом верху, то и министра внутренних дел могут поменять, поэтому уже сейчас все пристально смотрят друг за другом.

— Мы сейчас несем большие убытки. — Вахтанг Отаевич, очистив раковую шейку, с аппетитом съел розовое мясо, отхлебнул пиво из кружки и, поставив ее на стол, продолжил: — Я был вынужден остановить почти всю свою деятельность. Цеха стоят, люди залегли на дно. Несколько моих складов накрыли. Сколько это может продолжаться?

— Вахо, я сам сейчас у него под подозрением, он мне об этом прямо в лицо сказал. Не удивлюсь, если его люди сейчас пытаются отследить эту нашу встречу.

— Эту встречу точно не отследят, — покачал головой Вахо. — Середина дня, в бане сейчас полно разного народа. Но в этом закутке никого лишнего нет, и сюда никто не войдет.