Малахольный экстрасенс - Анатолий Федорович Дроздов

– Остальное знаете, – завершила представление. – Мединститут, замужество, развод. Ординатор Минской областной клиники.

– Предлагаю без отчеств, – сказал он. – А то достали. Раньше студенты в БГУ, теперь пациенты: все «Михаил Иванович» да «Михаил Иванович»…

– Так же у меня в клинике. Старухой себя чувствуешь, – кивнула она. – Принято! Можно и на «ты».

– Вот за это и выпьем! – он поднял бокал.

Ужин прошел замечательно. Они выпивали, ели, Михаил шутил, рассказывал анекдоты. Знал он их великое множество. Вика хохотала до изнеможения. Никогда прежде ей не доводилось бывать в компании со столь интересным человеком. С таким в гости ходить опасно: мигом перетянет внимание на себя, очарует всех – в первую очередь женщин. Отбивай потом! «Это с чего вдруг я считаю его своим? – спохватилась Вика. – Мы всего лишь знакомы». Но второе «я» не согласилось и стало рисовать картины одна прелестнее другой. «Уймись! – попыталась урезонить его Вика. – Так нельзя». «Дура! – ответило подсознание. – Не упускай шанс! Видишь, как смотрит на тебя? Однозначно запал. Хватай и тащи его в постель! Тем более, что теперь можно – исцелили. Не то будешь локти кусать!»

В смятении Вика глянула на часы: половина одиннадцатого. Он заметил ее движение.

– Завтра рано на работу?

– Нет, – покачала она головой. – У меня отгулы. А тебе?

– В девять первый пациент, – он встал. – Спасибо за угощение, Виктория. Теперь в душ и спать. Постели мне где-нибудь на полу.

– Вот еще! – фыркнула она. – У меня диван-кровать, поместимся. Вроде не сильно толстые.

Михаил рассмеялся. Она отвела его в комнату, где разложила и застелила диван. Дала ему чистое полотенце и новую зубную щетку. Указав на стул, на который можно повесить одежду, вернулась на кухню. Моя посуду, слышала, как он плещется за стенкой. Потом в ванной затихло. Покончив с посудой, Вика отправилась в прихожую, где разделась, накинув вместо блузки и юбки халатик. В ванной ополоснулась, почистила зубы и отправилась в комнату. Встав на пороге, присмотрелась. Михаил лежал у стены, отвернувшись. Вика скинула халатик и полезла под одеяло. В следующий миг сильные руки схватили ее и потащили к себе. Вика пискнула.

– Что ты? – удивленно спросил он.

Она уперлась ладонями в его грудь:

– Не надо!

Вика ожидала, что он станет приставать, и была к этому готова. Но чтоб так сразу?

– Ты еще скажи, что мы едва знакомы! – хмыкнул он.

– Разве не так?

– Эх, Викуся! – вздохнул он. – Вот увидел тебя утром, и сердце замерло. Песню вспомнил. «Лишь позавчера нас судьба свела, а до этих пор где же ты была? Разве ты прийти раньше не могла? Где же ты была, ну, где же ты была?» – пропел он вполголоса.

– Сколько дней потеряно! Их вернуть нельзя! Падала листва и метель мела. Где же ты была? – подхватила она. – Хорошая песня.

– Это про меня, – сказал он. – Про нас с тобой. Разве не понятно? Для кого я целый вечер распинался? На ушах ходил, чтоб понравиться.

– Это правда? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Нет, вру! Я ведь напросился на ночлег. Целую сцену разыграл. Думаешь, не к кому пойти? – он хмыкнул. – Та же Тома, мать Маши, с удовольствием приютила бы. И друзей полно – любой бы принял знаменитого экстрасенса, да еще с коньяком.

– И жена твоя не случайно появилась? – насторожилась Вика.

– Вот ее не ждал, – хмыкнул он, – но хорошо, что так вышло. Иначе ты меня к себе не пустила бы.

– Это точно! – подтвердила Вика. – С женатым – ни за что!

– Но теперь я холостой. Согласна?

– Я об этом подумаю, – сказала Вика. – Посмотрю на твое поведение.

Она не удержалась и хихикнула.

– Нет, комарик, не улетишь! – засмеялся он и привлек ее к себе. В этот раз она не сопротивлялась. – Угодила в паутину, не выпутаешься. Я хоть не паучок, но не выпущу.

– Может, я не хочу выпутываться? – сказала Вика.

– Так бы сразу, – он коснулся губами ее виска. – А то «нельзя»! Можно и нужно. Ну что, солнышко? Ты моя женщина, а я – твой мужчина? Навсегда. Согласна?

– Да! – прошептала она.

В следующий миг его губы нашли ее губы, и Вика провалилась в блаженство.

7

Проснулась Вика рано. Но не так, как уже привыкла – одна-одинешенька в постели. В этот раз голова ее покоилась на мужском плече, а сама она прижималась к сильному и горячему телу. Это было непривычно и сладко одновременно.

За окном светло. Шторы не могли сдержать напор солнечных лучей, и в комнате стоял мягкий, приятный полумрак. Вика зажмурилась и стала вспоминать события ночи. Все пошло не так, как она ожидала. Миша не стал наваливаться на нее, а принялся ласкать руками и губами. Те проникали в самые заветные места, и Вика погрузилась в усладу. Хотелось только одного: чтобы это длилось бесконечно. Волна страсти захватила ее, и в этот миг их тела соединились.

– Обними меня! – прошептал он. – Руками и ногами.

Вика подчинилась. Он подсунул руки ей под плечики, прижал к себе и впился в губы долгим поцелуем. Это оказалось еще слаще, хотя, казалось, куда больше? Он стал двигаться, все больше ускоряясь, поток блаженства переполнил ее, а затем словно прорвался.

– А-а-а! – закричала Вика. – А-а-а!..

Тело ее выгнулось и забилось в судорогах. Это продолжалось несколько мгновений, а потом волна блаженства схлынула, оставив слабость и умиротворение. Он выпустил ее из объятий и прилег рядом.

– Ну, ты и крикунья! – сказал, поцеловав в висок. – Соседей наверняка переполошила.

– Извини, – смутилась она. – Сама не знаю, что нашло. Никогда такого не случалось.

– Это называется оргазм, – просветил он. – Странно объяснять это врачу.

– Знаю, – обиделась Вика. – Но у меня не было. Ни разу.

– Вот козел! – выругался он, и Вика догадалась, в чей это адрес. – Бедный мой комарик! – он прижал ее к себе. – Отныне будет иначе. Ты будешь стонать и корчиться, кричать и умолять о пощаде. Только не дождешься – я жестокий.

– Не ври! – Вика чмокнула его в плечо. – Ты нежный и ласковый. Большой и добрый Миша-медведь.

– Ошибаешься! – возразил он. – Я суровый. Сейчас докажу. Готова?

– Соседи же услышат…

– Пусть завидуют! – хмыкнул он и прижал ее к себе.

Все повторилось. Опять Вика стонала и трепетала, пока не сорвалась на крик. В этот раз он заглушил его долгим поцелуем. Его язык проник ей в рот, вытворял там невесть что, но это оказалось слаще, чем в первый раз. А потом Вика уснула – сразу, как будто кто отгородил ее от окружающего мира черной, непроглядной шторой. И сейчас, вспомнив происшедшее, она ощутила желание, да такое сильное, что заныло в