Американец. Хозяин Севера - Игорь Леонидович Гринчевский

Надо же, как странно порой шутят Небеса! Те, кого восставшие считали больными отщепенцами, теперь оплатят свободу Китая.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«… Старый Фань Вэй настолько проникся моим предложением, что готов был немедленно отправить со мной в Россию 'дядюшку Вана» для руководства проектом и своего любимого внука Джиана, чтобы набирался опыта. Ну и сколько-то там рядовых членов своей организации. Еле удалось уговорить его дождаться телеграммы из России, а лучше — еще и Генри Хамбла с командой, и только тогда ехать.

Забегая вперед скажу, что старый Фань верно спрогнозировал. Восстание разгоралось, и его ужасы подтолкнули китайских христиан к бегству.

А мы в России развернули настоящую пропаганду про «спасение православных братьев от смерти мученической». Не такой уж редкий случай, когда в основе пропаганды лежала чистая и незамутненная правда. Именно от нее мы и спасали. Только в 1899 году нам удалось вывезти на Белое море около восемнадцати тысяч китайцев.

А что это не вся правда… Ну так на то она и реклама! Где вы видели рекламу, которая сообщает всю правду?

Причем, после того, как в начале ноября 1899 года лидер движения ихэтуаней призвал весь китайский народ бороться с иностранцами и династией Цин, поток еще возрос.

Разумеется, не все беженцы были православными. Но некоторые из китайских христиан просто не считали разницу столь уж принципиальной. А другие проезжали, как «члены семей»…

А уж когда, в полном соответствии с предвиденьем старого Фаня, правительство Китая поддержало ихэтуаней, народ просто повалил. Хотя, разумеется, бежали не все. Было немало китайцев-христиан, которые узнав о готовящемся погроме против православных священников, приходили разделить их судьбу. Об этих случаях тогда писали российские газеты, о них же рассказывали беженцы.

Видя такой оборот дела, к осени 1989 Фань Вэй начал сам готовиться к переезду в Россию. Потому что центр бизнеса его организации перемещался к устью реки Выг и окружающей его тайге.

И его переезд оказался своевременным. В мае 1900 года ситуация обострилась до предела. Ихэтуани сожгли храм и школу русской православной миссии на севере Китая, отец Сергий спасся и бежал в Россию…'

Нью-Йорк, 3 января 1899 года, вторник

— Здравствуй, Юра!

— Ганс!!! Как же я рад тебя снова увидеть! — и, не удержавшись, я обнял его. В этой стране Ганс был первым, кто дружески отнесся ко мне. И единственным знакомым, который совершенно не поверил клевете, когда Фредди Морган, присвоив моё изобретение, обвинил меня самого в попытке плагиата. Такое доверие дорогого стоит!

Выпустив инженера из объятий, я отстранился немного, потом ещё раз, не в силах сдержать эмоций, улыбнулся и от всей души пожал ему руку. Пожалуй, даже немного перестарался, потому что немец слегка поморщился и начал потирать пострадавшую ладонь.

— Юра, я слышал, что миллионеры куют свои капиталы. Но никогда не думал, что это в прямом смысле слова. Ты где так руки укрепил? Железная хватка!

— Так я ж из наганов стреляю!

— И что, там курок так трудно нажимается?

— Ладно, проехали! Потом объясню, если захочешь. А сейчас у меня другое дело к тебе! Кстати, может, заодно позавтракаем? А то я голоден, как волк!

Потом мы некоторое время провели в молчании, отдавая должное омлету с беконом и кофе. А я пока подумал, что зря раньше считал пустыми байками истории про царских офицеров, руками гнущих подковы и способных разорвать колоду карт. Кстати, стоит потренироваться, может, со временем и получится. Полезный трюк для салонов будет!

Тут я снова улыбнулся. Нет, подкачать запястья мне еще Генри Хамбл советовал. Мол, очень полезно при близком контакте. И руку противника с револьвером зафиксировать, и по глазам напряженными пальцами ударить — для всего полезно. Но стрелял я тогда из револьверов «Сейфети Аутомэтик». Спуск у них был мягкий, так что даже при стрельбе самовзводом увод ствола от линии прицеливания был незначителен. Разумеется, если выучиться курок жать мягко, а не дергать. Тут я снова улыбнулся, вспомнив, как ругал меня за это Генри поначалу.

Но наган — совсем другое дело! Нет, револьвер Нагана — машинка замечательная. Очень точный, семь патронов в барабане, что совсем не лишнее, недорогой, надежный. А главное, у него барабан надвигается на ствол. Для этого даже патроны специальные, пули не торчит из гильзы, внутри прячутся. Очень выгодное решение. У нагана пламя от выстрела через барабан не вырывается, так что засветка глазам минимальная. А при нужде можно даже из кармана стрелять.

Вот только за все на этом свете приходится платить. В результате стрелок из нагана при стрельбе самовзводом тратит силу не только на взведение курка и поворот барабана, как в других револьверах двойного действия, но еще и на движения барабана назад от ствола, а потом и на «наезд» барабана на ствол. Вот и получается, что даже в «вылизанных» образцах, вроде моих, спуск все же туговат. Так что, чтобы ствол уводило не слишком сильно, кисть нужно «прокачивать».

Кто-то скажет, что можно же курок второй рукой взвести или большим пальцем. Можно, разумеется! Но это требует больше времени. А Генри Хамбл недаром ставил мне в первую очередь скорость. Иногда, промедлив, можно вообще не успеть выстрелить. И дуэль со Свирским — прекрасный тому пример! Я едва опередил его первым выстрелом, стреляя от бедра. А он, хоть и сволочь редкая, но, как оказалось, стрелок классный. Успел поднять свой наган на уровень глаз, прицелиться и точно «отключил» бы мне стрелковую руку. И опередил я его, получается, на сотые доли секунды. Пуля-то бицепс все равно царапнула!

Ладно, пора возвращаться к делам.

— Ганс, мне очень нужна твоя помощь. Я собираюсь строить в России железную дорогу.

— И?

— Что и? Мне нужен инженер! Кто сумеет построить её лучше, чем ты?

— Мало ли… — пожал плечами Манхарт. — Я не знаю имён, но уверен, что в России хватает классных инженеров. В том числе и по железным дорогам. А руководить стройкой, не зная языка, — это та еще морока, друг мой. Да и