Бурят - Квинтус Номен

Самым интересным было, конечно, строительство жилья во всех городах республики и на всех станциях и полустанках железной дороги: все же в нее приехало (и было доставлено) очень много людей, которым требовалось хоть какое-то жилье. Причем больше половины из двухсот с лишним тысяч «новых граждан республики» в прошлой жизни были горожанами и о жизни пейзан явно не мечтали. Не мечтали они и о жизни в бараках — но увеличение населения сразу в на треть не давало даже намеков на то, что можно будет легко обзавестись если не квартирой, то хотя бы приличной комнатой. А с учетом того, что изначально девяносто процентов жителей губернии были крестьянами (если и бурятов тоже в эту категорию записывать), то приезжим горожанам даже на койку рассчитывать не приходилось. Под временное жилье были заняты все мало-мальски подходящие здания: школы, конторы, даже трактиры и рестораны — но все равно этого было слишком мало.

Но тут сыграл «профессиональный состав» переселенцев, ведь одних только солдат и офицеров в Забайкалье попало чуть больше ста тысяч. А солдаты, хоть и плохо, но офицерам все же подчинялись. А офицеры, в свою очередь, в большинстве своем подчинялись власти, которая их по сути дела спасла от «красного террора». А так как все они (почти все, раненых пока можно было просто не считать) были крепкими мужчинами…

Леса вокруг дороги было много, так что нарубить бревен удалось достаточно быстро. И чтобы перетащить эти бревна в города и поселки тоже много времени не потребовалось. Со времени строительства железной дороги осталось довольно много лесопилок, так что очень быстро начали строиться дома — деревянные двухэтажные, на дюжину вполне приличных квартир. С дверями и даже окнами — вот только для этих окон стекол не было. Совсем…

Николай Павлович с грустью смотрел на цифры, описывающие остатки денег на счетах в американских банках. А на другие цифры радостно смотрели заокеанские капиталисты, получающие русские денежки за копеечный, в общем-то, товар. Семьсот тысяч полновесных американских долларов за оконное стекло, которое обошлось им в производстве в сумму, почти втрое меньшую — но когда спрос велик, цену-то можно ломить любую!

Однако грусть Николая Павловича была «светлой»: во-первых, за эти (и многие другие) деньги ему удалось оставить в республике почти четверть миллиона не самых рукожопых людей, а во-вторых…

В республике собралось довольно много людей, которые были очень недовольны отлучением от своей предшествующей работы, и которые как-то быстро сообразили, что им здесь рады не только потому, что они умеют хорошо пить и жрать. Учрежденный подполковником Андреевым «Совет по промышленному развитию» с вниманием рассматривал предложения специалистов по созданию любых промышленных предприятий, и многие это заметили. В том же Петровском заводе любой, кто умел делать станки и оборудование, быстро находил применение своим знаниям, причем неплохо оплачиваемое применение. Зимой, правда, знания они применяли больше «теоретически», составляя проекты новых производств — но когда снег растаял… точнее, когда днем температура стала подниматься выше нуля, началось воплощение этих проектов «в камень и металл».

Вообще-то Петровский завод был, в некоторой степени, предприятием уникальным: тут и металл выплавляли, и из этого металла делали разное. Например, станки — и десяток русских инженеров, довольно потирая ручки, смотрели, как на территории завода начали подниматься корпуса нового станкостроительного производства. А рядом началось строительство завода уже стекольного…

Иван Алексеевич во время обсуждения очередного «производственного плана», не удержался и спросил и Николая Павловича:

— Вы всерьез думаете, что нам все это нужно? Я убежден, что Советская Россия очень быстро восстановит все порушенные за войну заводы и мы все это сможем просто оттуда получать!

— Иван Алексеевич, вынужден вам сказать, что у меня нет ни малейшей уверенности в том, что в Советской России в ближайшее время хоть что-то смогут восстановить. Во-первых, им это просто не нужно — то есть они думают, что не нужно, а во-вторых, им просто не с кем все это восстанавливать. Большинство промышленных рабочих или погибли в войне, или убежали из страны. И очень хорошо, что изрядная их часть убежала к нам: мы, как раз на всех этих новых заводах, найдем применение их умениям.

— А с чего вы взяли, что им это не нужно? — растерянно поинтересовался Иван Алексеевич.

— С того, что они там, в Москве, делают все, чтобы промышленные рабочие и инженеры еще быстрее из страны убегали. Если рабочий не может заработать денег на то, чтобы нормально прокормить себя и свою семью, то выбор у такого рабочего оказывается крайне невелик. И вы, возможно, удивитесь, но вариант «сдохнуть с голоду» большинство людей не удовлетворит.

— Я не уверен…

— Вы думаете, что они захотят все же сдохнуть? В этом вы точно ошибаетесь. Ладно, этот разговор бесполезный, давайте все же подумаем над предложением этого профессора.

На самом деле «профессор» Зверев никаким профессором не был, а был (до революции) приват-доцентом в Сельхозакадемии. Где занимался изучением возможностей выращивания тропических фруктов в Российской Империи — что было, безусловно, весьма актуально для Забайкалья. Но предложил он «первому секретарю» вовсе не выращивать ананасы с бананами, а всего лишь «обеспечить его привычными удобствами»:

— Николай Павлович, вы, возможно, и сочтете мою просьбу несколько неуместной, но, думаю, большинство из собравшихся здесь приличных людей к ней наверняка с радостью присоединятся.

— А давайте перейдем сразу к сути.

— Хорошо. В Москве у меня была неплохая квартира…

— Но перенести ее сюда я уж точно не могу.

— И не надо. Я собственно к сути… в числе прочих удобств, ставших уже привычными для цивилизованного человека, есть и такая вещь, как ватерклозет. А здесь я такой увидел лишь в гостинице в Чите, и, по слухам, подобный же имеется и в городской управе.

— Не думаю, что мы готовы вам предоставить здание управы в качестве квартиры.

— И не надо! В своей работе приходилось мне заниматься и приготовлением горшков цветочных, тиглей лабораторных и прочих подобных изделий. Я, конечно, не самый лучший специалист в этом деле, но, думаю, смогу подобное производство наладить. А Зиновий Васильевич мне говорил, что здесь неподалеку… — он судорожно рассмеялся, — по сибирским меркам неподалеку, триста пятьдесят верст от станции Ерофей Павлович, но по чугунке, есть неплохое месторождение прекрасных глин.

— Вы считаете, что нам необходимо срочно наладить выпуск цветочных горшков? Или лабораторных тиглей?

— Вы, возможно, пропустили: я говорил, что в число удобств для цивилизованного человека