Восхождение - Денис Ратманов

* * *

Ее зовут Ариолла Гискон, в девичестве Барка.

Ей пятьдесят, но больше тридцати пяти не дашь, даже несмотря на бледность кожи и синюшность губ. Она обладает изысканной, утонченной красотой и природным благородством.

Да, у нее тоже воздействие: программа показывает дымное темное копье, пронзившее сердце. Прогноз неблагоприятный: смерть в течение суток — я ничего не успею сделать.

Посылаю запрос программе, есть ли способ отсрочить смерть женщины, и приходит знание, что ритуал отречения и молитвы Танит, а еще лучше — пребывание в месте силы, могут продлить жизнь Ариоллы до трех дней. А могут и не продлить.

Осматриваю больничную палату в поисках следящих устройств, но все камеры предусмотрительно отключены. Спрашиваю у Гискона, подготовил ли он супругу морально и, получив утвердительный ответ, озвучиваю проблему и пути ее решения, которые ничего не гарантируют.

— Я только послезавтра могу попытаться сделать что-то конкретное. Излечиться вряд ли получится сразу, но улучшить состояние и отсрочить… неблагоприятный исход — вполне.

— Спасибо вам за Дариэллу, — шепчет женщина. — Она ожила. Пусть недолго, но больше всего на свете я хочу побыть с ней, запомнить ее такой. Давайте же приступим к отречению.

Процесс протекает как обычно, с разницей лишь в том, что Ариолла посинела, когда откашливала частицу Ваала, и чуть не задохнулась, но обошлось.

Все время поглядываю на часы: восемь пятнадцать. Возможно, успею на допрос к девяти. По пути в резиденцию Гисконов, где раньше бывать не доводилось, даю Лексу задание составить анкеты для майоров — пусть заполняют, пока меня нет, предупреждаю, что задержусь.

Резиденция располагается в стене четвертой ступени пятого уровня и захватывает огромный кусок открытого пространства, превращенный в неописуемой красоты сад, охраняемый дронами и дроидами, каких я раньше не видел. Здесь все напичкано следящими устройствами, скрытыми пулеметными турелями — настоящая крепость.

Флаер снижается на стартовой площадке возле бассейна с лазурной водой, окруженного голограммами гор и тропического леса.

— Зимой это все накрывается куполом из пуленепробиваемого стекла, — с вдохновением рассказывает Ра, а я жадно гляжу на живые деревья и кусты с диковинными цветами, на бамбуковою рощу, на свободно гуляющего тигра. — Зверь дрессированный, запрограммированный на подчинение, тоже гемод.

Эйзер молчит всю дорогу, стараясь держать лицо, но это ему удается с трудом, он серьезно обеспокоен происходящим. Похоже, до него только дошло, что с ним не играют в великосветские интриги, а ведется война на уничтожение.

К ступени не идем, направляемся к белому двухэтажному зданию посреди парка. Голова кружится от обилия ароматов, ветер треплет волосы. Бросаю взгляд на часы: 8.20.

— Я собрал в одном месте мать, двоих сыновей, старших брата и сестру. Мне интересно, почему Боэтарх ничего не делает мне? По-моему, эффективнее решить все проблемы, обезглавив клан.

Знания приходят как что-то само собой разумеющееся, но прежде задаю встречный вопрос:

— Я прочел отчет Ра, пока мы летели. У Магонов тоже молодежь болеет и умирает, мало того, умерла жена Боэтарха, в девичестве Филин. Ты ведь тоже ознакомился с отчетом?

— Да, — роняет Гискон.

— И Ульпиан Магон жив, как и ты. Очевидно, у вас какая-то защита, и дистанционно ее не пробить.

— Как мне защитить близких? — Или кажется, или Эйзер и правда близок к отчаянью.

— Сперва я взгляну на них, а потом пусть уезжают и молятся, а мне придется поднажать, развиваться, и тогда я смогу их лечить, а возможно, и смогу ставить защиту.

Собравшиеся четыре человека неуловимо друг на друга похожи: высокомерная дряхлая старуха, зрелый мужчина, Сафон Гискон, двадцатидвухлетние близнецы Гелибаал и Элион, только сестра Дидона словно и не родственница им: квадратное лицо, массивная фигура, серые глаза и пепельные волосы, уложенные модной волной.

У близнецов и Дидоны отсроченное проклятье: через неопределенное время парни умрут от какой-то болезни головы, у женщины пронзена грудь. Плохо, что никак не выяснить дату, когда случится беда.

Боэтарх предусмотрителен и не убивает их сразу: если бы молодые и здоровые члены вражеских родов умерли бы одновременно, это вызвало бы вопросы. Программа подсказывает, что Дидона — ярая культистка Ваала, потому просто здороваюсь с каждым и ничего не говорю об угрожающей им опасности.

Братья-близнецы, похожие на отца, но кареглазые, долго трясут мою руку и расспрашивают о приключениях на Полигоне, видимо, они мои поклонники.

Эйзер отводит меня в свободную комнату, где я все ему рассказываю.

— Сука, — шепчет он, проводя ладонями по лицу, сжимает виски.

— Дату активации программы узнать невозможно, — говорю я. — Проклятие можно ослабить тем же способом, что и у вашей жены. Желательно, чтобы все люди, которые вам дороги, в том числе бастарды, уехали подальше и не попадались Боэтарху на глаза. Есть ли храмы Танит, которые содержит ваш род? Если да, пусть все едут туда. И еще. Дидона может нас сдать, если открыть ей карты, — предупреждаю я.

— Знаю, — кивает он и злобно усмехается. — Храмы Танит — на Сабанском полуострове, и они разгромлены! Причем разгромлены первыми.

А вот теперь и мне становится не по себе, я почти физически ощущаю, как стягивается удавка на горле. Встаю, прохаживаюсь по комнате, и в голову приходит идея, как в сжатые сроки сколотить ЧВК из людей, которые не предадут, потому что им нечего терять.

— Эйзер, ты говорил, что гемодов нельзя вовлекать в военные действия. А всех прочих?

— К чему ты клонишь? — вскидывает голову Гискон, он больше не контролирует эмоции, и на его лице читается заинтересованность, он буквально вцепился в меня взглядом.

— К тому, что есть вариант, как заполучить целую армию обстрелянных преданных солдат.

— В чем подвох?

— Они не чипированы. Зато ты сможешь выгнать наемников, депортировать местных, чинящих беспорядки, и заселить Сабанский полуостров этими людьми. Они будут ревностно его охранять за право поклоняться тому, кому они считают нужным. — Видя замешательство на его лице, продолжаю. — Да брось, то, что произошло сегодня в клинике — гораздо страшнее. Мы все отступники. Нам некуда деваться, а иным путем не защититься.

Эйзер округляет глаза, закусив губу, устремляет взор внутрь себя, опирается о подоконник. Уверен, он ухватился за идею рукам и ногами и уже обдумывает, как объяснить высшему свету появление собственной армии в столь сжатый срок.

— Озверелые? — нарушает молчание он. — Черноротых так не сплотить… Или…

— Даже вслух не говори. Считай, что черноротые, но — проверенные. Здесь тебе придется