Атомный пирог - Марципана Конфитюр

— Попробуй, — ответила Джуди. — Кстати, а ты уверена, что это был настоящий Бинг?

— А что, есть ненастоящий?

— Ну, я думаю, что пригласить такую звезду должно стоить бешеных денег… Что, если они просто загримировали какого-то актёра под Бинга и завели пластинку с его песнями?

— А разве такое бывает? — спросила Джулия.

— От людей, которые каждое утро напускают на нас роботов с иголками и током, можно ожидать чего угодно, — резонно отозвалась Джуди.

— В том числе и траты денег на подобную звезду, — сказала я. — Знаете, я всё думала, на что же пошла вся эта куча зеленых бумажек, которую мой папаша отвалил за содержание меня здесь. Это при том, что еда ни на что не годится! А вот на что. На древнего певца… Ну и конечно это не был никакой загримированный актёр. Уж грим бы мы заметили.

— А я вот ловлю себя на том, что последнее время не замечаю многих деталей, — призналась Донна. — То ли поглупела, то ли зрение упало… Вот, бывает, что гляжу в упор на что-то — и не вижу.

— А я наоборот, — сказала Джун. — Подумаю о чём-нибудь, и сразу же прямо картина такая рисуется — ярче реальности! Вот сегодня за обедом мне хотелось торт, и я представила, что сэндвичи, которые на дали — это куски торта. Знаете, с оборочкой из крема, безе сбоку… Прям увидела! И даже было сладко.

— Не, я тоже так могу, — сказала Донна. — Если сильно тоскливо, то можно представить, что Элвис меня навещает. Как будто сидит он такой на кровати… Лавандовый пиджак, рубашка чёрная…

— А галстук?

— Без него.

— А брюки что?

— Ботинки чёрно-белые?

— И руки! Руки в кольцах!

— И ресницы!

— Ой, девчонки! А в «Тюремном роке», помните, где сцена у бассейна? Он там в свитере…

— Ну тихо! Я рассказывала, как я представляю!

— Да все представляют.

— Представляйте, сколько влезет, всё равно он только мой.

— А вот со мной на концерте знаете, какой был однажды случай?..

28. Я привыкла

В другой раз к нам приехал профессор, читавший лекцию о вреде рок-н-ролла. Идти на неё вроде как никто не заставлял, но все пошли: не обижать же учёного человека и добрых докторов, его пригласивших. Лектор сообщил нам, что от чрезмерно энергичных танцев под «плохую музыку» у девушек может происходить перегрев репродуктивных органов, из-за чего они в будущем не могут иметь детей. Также, по его словам, те, кто слушает Элвиса с самого начала его карьеры, нередко имеют гипертоническую болезнь сердца вследствие его перегрузок от буйных плясок и неадекватного возбуждения. А для тех, кому эти неоспоримые факты показались сомнительными, профессор добавил страшные истории про девочку, которую изнасиловали после рок-концерта, и про мальчика, который так увлёкся рок-н-роллом, что ему сделали лоботомию.

— Подумаешь, лоботомия! — сказала Джулия, когда мы вышли с лекции. — Мне ещё десять лет назад её сделали. Ну и что же? Живу как жила преспокойно.

Поздним вечером, после культурной программы, нас гоняли на гимнастику — телесную и умственную. Телесная представляла собой то же самое, что и на школьной физкультуре, лишь с добавлением особенно нелепых упражнений вроде просовывания своей головы между ног или ползания по кругу на четвереньках. Иногда у меня возникали вопросы, зачем это надо, какое отношение это всё имеет к изменению моих музыкальных вкусов и чего ради зарядку делать вечером. Но задавать эти вопросы как-то не хотелось. Словно некая внутренняя сила брала меня за шиворот, отворачивала от них и велела: «делай, а не спрашивай!».

Умственная же гимнастика состояла в хоровом повторении разных фраз, предлагаемых нам тренером. Среди них, естественно, было «Я ненавижу Элвиса» и «Рок-н-ролл это музыка чёрных». Кроме этого мы проговаривали всякие очевидные вещи наподобие «Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов», «Деньги на деревьях не растут», «Мы верим в Бога», «Частная собственность неприкосновенна», «Сталин — враг всего живого на земле». А ещё предлагалось повторять разную странную, непонятно, к чему относящуюся ахинею: «Мышь питается слонами», «Небо розовое», «Вьетконговцы сами себя жгут напалмом». Я несколько раз хотела спросить, зачем нам твердить этот бред, способный сделать из нормальной сумасшедшую… Но что-то внутри подсказало мне: этого делать не следует. Следует слушаться.

Вообще, первоначальное намерение подать в суд на это заведение как можно скорее как-то постепенно стало выветриваться из моей головы. Обиды, чинимые робомедсёстрами, забывались. Держать их все в памяти не получалось, да как-то и особого желания-то не было. Порой даже закрадывалась мысль, что люди, программировавшие этих сестёр, наверное, знали, что делали и, видимо, действительно руководствовались какими-то рациональными соображениями… Нет, излечиваться от увлечения Элвисом я, конечно, не собиралась! Но что, если пребывание в этой больнице действительно было полезно для моего психического здоровья? На воле я всё время испытывала муки выбора, конфликтовала, рисковала, боялась… Переживала из-за концертов, из-за родителей, из-за брата, из-за уроков. А здесь меня накрыло ватное спокойствие. Возникло ощущение, что как всё в жизни есть, так и должно быть. За меня решали, что мне есть, когда ложиться, кого слушать, что смотреть, какие позы принимать на физкультуре… Раньше мне подобное не нравилось, а теперь я как-то заметила, что это очень удобно. Думать не надо, решать не надо! Знай себе слушайся тех, кому виднее. От этого даже как будто и самоуважение во мне росло: ведь раз я слушаю и выполняю указания докторов и профессоров, значит, как бы к ним присоединяюсь, умнее делаюсь!

Правда, что касается «умнее» можно было б и поспорить. О том, что я запуталась в датах и днях недели, я уже рассказывала. Кроме того, мне стало как-то труднее думать. На то, чтобы представить себе, как отсюда выпишусь, как вернусь домой, что скажу родителям и как буду решать вопрос со школой, уходило так много энергии, что я быстро уставала и бросала это дело. Еще я стала путаться в больничных девчонках, их лицах и именах… Впрочем, это, вероятно, оттого, что их тут лежало и вправду много: ведь целое отделение!

А ещё мне снились потрясающе яркие, подробные, запоминающиеся сны. Они были, конечно же, про Элвиса. Пока утренние роботы тыкали меня иголками и заставляли слушать всякое не-пойми-что, я закрывала глаза и воскрешала в голове образы, явившиеся мне ночью. Еще можно было представить Элвиса на месте робосестры. От этого было значительно легче.

В один из дней, идя с гимнастики, Донна рассказала мне тоже видит сны про нашего общего любимца. По ее словам, ей снилось, как