Сохраняйте спокойствие! - Юрий Ра

— Хорошо сидим, да? Ты молодец, Жорж.

— Я да, я такой.

— А если опять кто-нибудь на огонёк припрётся?

— Вряд ли, места дикие, необжитые, опять же осень. Но если хороший человек придет, то пусть. Нам огня не жалко. А если плохой… Ты знаешь, рядом со мной плохим людям неуютно. С таким арсеналом как у нас вообще можно утверждать царство добра на всей планете Земля.

— И как мы узнаем, хороший или плохой человек?

— По делам их узнаете.

— Это была какая-то цитата? Колись, ты у нас умный, а я так.

— Книжка, называется «Евангелие».

— Милославский, ты ж неверующий. Зачем читал?

— Знаешь, есть дурачки такие, что готовы по любому поводу кричать «Верю!» Ну или наоборот «Не верю!» Я предпочитаю знать. Может те знания ошибочные, может я потом найду какие-то факты, которые весь мой мир поставят с ног на голову. Или наоборот. Но пока я живу, я ищу правду. И знаю или не знаю. А эти игры в «верю-не-верю» меня просто забавляют.

— Ну и скажи тогда, что ты знаешь? Есть бог? — Во как, для Жанны этот вопрос оказался не праздным, ей и вправду хочется знать. Знать!

— Верь, не верь, но я нашел простой ответ на твой вопрос: нет его, и не было. — Я пропел эти строки, который каждый понимает для себя так, как хочет.

— Ой, это чья-то песня? Не слышала еще.

— «Агата Кристи» из Свердловска. Новая совсем вещь, услышишь скоро.

— Так что, мне просто поверить тебе в то, что бога нет?

— О том и речь, что человек должен не верить, а искать ответы. Всю свою жизнь искать и думать, не доверяя чьим-то подсказкам. Даже моим

— Кстати, а почему ты перестал играть? — Вот как у неё получается перескакивать с одной темы на другую? Ведь какие-то переходники должны быть, что ли. Но нет, Жанне они не нужны. После вопроса про смысл жизни сразу вскакивает вопрос про какую-то ерунду.

— Почему-почему… Потому что хреново получается. И голос не очень, сильно не очень, если мягко выразиться. И гитара плохо даётся. Одно расстройство для ушей и пальцев.

— А мне нравится. При мне пой, сколько хочешь.

— Ладно, так и буду делать. Под гитару или в караоке.

— Это что за штука такая?

— Японцы придумали, караоке у них сейчас самая модная фишка. Запускают популярную песню в баре, вернее только музыку без певца, а на телевизоре идут слова в качестве титров. И все посетители поют.

— И чего в этом такого? В чем смак?

— Не знаю. Может, так не страшно, что слова забудешь при людях. Там у них все стесняются показаться смешными.

— Фигня, не для наших людей. — Пожала плечами Жанна, отправляя на свалку истории такую популярную в мире развлекуху. — В деревне как кто-нибудь вжарит на баяне что-то, так все хором поют. И никакая подсказка не нужна, и телевизор с магнитофоном тоже.

— Да ты, я гляжу, специалист по фольклору. Когда только видела и где?

— К родственникам ездили в прошлом году в деревню, так что я в курсе, чем живет сельское население.

Во как, наша будущая артистка в курсе, чем дышит простой народ. А я всё думаю, что городское создание тискаю, а она даже поросёнка вживую видела! От гусей бегала! Хорошо, что я непьющий, а то под скромную закуску выведал бы все тайны девичьей души. Опять. И самое смешное, что нет во мне той усталости душевной и нежелания её слушать, чего я так боялся первые годы второй жизни. Самое последнее дело — жить среди людей, которых презираешь. Видать, рано мне в боги.

Когда сидишь у костра, то ощутить момент, когда стемнело редко получается. Вот вроде минуту назад оглядывался и видел синеву вечернего неба, а уже темнота кругом, хоть глаз коли. И вдвойне неохота отходить от круга теплого света. Прав был писатель-фантаст, уже не помню его фамилию, вычурно высказавшийся о костре: «Телевизор современного человека подобен костру первобытных предков. С той разницей, что не греет и светит только с одной стороны». Как я понял, он вел к тому, что мы сидим у телевизора и пялимся в него целый вечер не ради информации, а затем же, зачем подходили к костру многие тысячи лет — чтоб было не так одиноко в ночи.

Однако всему приходит конец, нам не просидеть у огня всю ночь, так что собираемся, Жанна! Все вещи в сумке, осталось залить огонь и ехать в Москву, в двадцатый век.

— Жор, я надеюсь, ты будешь его тушить не по-пионерски?

— Ты и этот секрет знаешь?

— Нашел секрет! Небось и в лагерь ездила, и в деревне с мальчишками в лес бегала.

— Вот только без этих подробностей, ладно. Я не хочу слышать, как ты разглядывала пиписьки у мальчишек в детском саду.

— Фу таким быть! Ничего я не разглядывала! Весь вечер испортил мне.

— А кто первый начал разговор про пионерскую традицию? То-то же. И вообще, мы с тобой взрослые люди, а люди периодически писают, даже принцессы и балерины. «Греческую смоковницу» смотрела уже?

— А ты смотрел? Хотя кого я спрашиваю, мне кажется, ты вообще всё смотришь и слушаешь, что новое выходит. Типа служишь в отделе цензуры КГБ и просматриваешь все новинки кино и музыки. Кроме детских передач. Признавайся уже!

— Не кроме. «Спокойной ночи, малыши» мы тоже просматриваем. Мало ли что из того, что под столом творится, на экраны попадет.

— А что там творится-то?

— Ну прикинь, придет тётя Света на передачу в юбке по колено, а у неё под столом два мужика сидят и Хрюшей со Степашкой управляют. Засмотрятся да ляпнут чего недетское.

— Вот же ты кобель озабоченный!