Петр Романов. Второй шанс - Олеся Шеллина

— Это как-то повлияет на его умственные способности? — окинув меня взглядом, Долгов обратился к Кацу, словно меня тут не было.

— В данном случае? — призрак задумался, поворачиваясь ко мне, — сомневаюсь.

— Вот же мерзкий старикан, — озвучил мои мысли мой двойник.

— Тогда на сегодня все, я с Соломоном Израилевичем обсужу план его занятий с тобой, и впишу его сюда же. Ведь у участников есть еще и обязательные занятия, то же домоводство, к примеру, — словно ничего страшного не произошло обернулся ко мне Долгов и заметно передернулся, а мне стало очень интересно, что же такое это за домоводство, ежели от него так даже наставников корежит, как нечисть от святого креста.

Кац ничего не ответил, он в это время изучал чудовищный на мой неутомленный учением мозг план. Я же поспешил сбежать из зала, пока они про меня не вспомнили и не загрузили чем-то еще.

Спал я без сновидений, и проснулся очень рано, но не потому, что меня разбудил Карамзин. Дмитрий-то как раз спал, похрапывая и раскинувшись на узкой кровати. Разбудил меня жизнерадостный вопль, раздавшийся у меня в голове:

— Доброе утро, Вьетнам! — В окно пробивался свет затухающей луны и только-только начинающегося дня. И я тупо смотрел на этот свет и на едва виднеющиеся очертания предметов в скудно обставленной комнаты, пытаясь понять, что я здесь делаю, и где я вообще очутился. — Давай-давай, подъем!

— Боже мой, мне только сумасшедшего двойника в моей голове не хватает, — простонал я мысленно, закрывая глаза.

— А ну не спать! Вставай, напяливай тренировочный костюм, вон он выстиранный стопочкой возле просто замечательной корзиночки лежит, и пойдем на пробежку.

— На какую пробежку?

— По улице. Думаю, что кружочек вокруг стадиона для первого раза сойдет. Ну что лежишь, быстро вставай! Сам же видишь, что Петюнчик нам с тобой за тело оставил, козел вдогненный.

Понимая, что он не отстанет, и поспать больше не удастся, я поплелся на улицу. Пробежав довольно большое расстояние по утреннему холодку, окончательно проснулся и, как ни странно, почувствовал себя довольно бодро, несмотря на колющие боли в боку. Все же те занятия с Долговым были не такими напряженными, несмотря на то, что в последние минуты их проведения я старался не сдохнуть. Когда боль прошла и дыхание выровнялось, то я ощутил прилив сил, словно открылось второе дыхание. Странный способ поднять бодрость, но мне понравилось это состояние легкой усталости в жилах, и просветление в голове.

Вернувшись в комнату, принял душ. Долго стоял под тугими струями. Вот это изобретение, которого не было в моем мире, мне определенно нравилось пока более всего, за исключением, разве что магии, да возможности обнять всех моих близких, коих там не осталось ни одного человечка, акромя бабки, но она в монастыре своем сидела безвылазно, и навещать ее часто я не мог. Надо бы с Натальей поговорить, а то последний разговор у нас не задался. Хотелось бы родителей увидеть, да деда. Но я понял, что поздравил меня только Петр Алексеевич. Родители же даже не передали весточку благую. Но даже это не могло испортить мне настроения.

— Ты чего так рано подорвался? — спросил меня сонный Карамзин, когда я вышел из душа.

— Да мне сегодня на собрание участников состязаний и распределения первого задания надо на час раньше остальных учеников прибыть, — ответил я, завязывая шнурки на ботинках.

— А, ну ладно тогда. Расскажешь, что там было, может быть я помочь чем смогу, — и он широко зевнул, натягивая одеяло себе на голову.

— Конечно расскажу, — я кивнул и вышел из комнаты.

Встреча была назначена в тренировочном зале, где все участники состязаний со всех факультетов разместились на низких скамьях. Все без исключения были бледны и пребывали в волнении. Я тоже ощутил, как подрагивают руки, но постарался вида не подавать. Негоже императору слабость показывать. И хоть я сейчас не император и никогда им больше не буду, но я им был, и этого из меня никто не сможет вытравить.

Зашел директор и все встали, приветствуя его, правда, обошлось без поклонов. Он махнул рукой, призывая нас садиться на места.

— Я сейчас буду называть имена, вы будете выходить ко мне и доставать свой жребий. Итак, начнем, — он развернул список. — Ольга Назарова.

Она вскочила на ноги, вытерла явно вспотевшие ладони о брюки, глядя на которые я скривился, но ничего не сказал. Помнится, Лизка любила в гвардейское платье облачаться, особенно, когда на охоту мы с ней отправлялись, так что девица в мужском одеянии на меня как ладан на черта не действовала, а к тому, как вся одежда обтягивала и открывала девичьи тела, я, кажется, начал привыкать, недаром местные парни редко на подобное зрелище внимания обращают. Ольга, тем временем, вытащила бумажку и передала ее дрожащей рукой директору.

— Хм, зелье одержимой страсти, другое название — демонской приворот, — прочитал директор. — Кто составлял задания к состязанию? — он повернулся к стоящим за его спиной шестерым наставникам — деканам факультетов, которые лишь плечами пожали. — Ладно, пусть будет это далеко не безобидное зелье. Садитесь Назарова, ваше задание зафиксировано в книге состязаний. Петр Романов, — он назвал мое имя без малейшего перехода с другой темы, я даже не успел как следует накрутить себя. Быстро подойдя к нему, я сунул руку в ящик с бумажками задания. Вытащив маленький листок протянул его директору, который, развернув его и прочитав то, что было там написано, снова повернулся к деканам. — Да вы издеваетесь! — он повернулся к деканам, а я заметил, что ноздри его тонкого породистого носа подрагивают от злости. Выдохнув, он повернулся ко мне. — Зелье правды и доверия, вот только я не понимаю, каким образом вы его умудритесь приготовить, Романов. Один из ингредиентов невероятно сложно добыть, и еще один считается давно утерянным. Правда, готовится оно элементарно, вот только его уже лет пятьдесят никто приготовить не может.

В полнейшей тишине я прошел на свое место. Я не знаю, что это за зелье и не могу понять, почему все так напряглись. Память Петеньки ничем помочь не могла, он такими вещами, как сильные зелья никогда не интересовался. Голос Петра прозвучал в