Константин Калбазов - Концерн

– Здорово, Гризли.

– И тебе не хворать, командир. Вижу, все в норме.

– А ты как думал. Время есть?

– Есть. Сегодня дядька Антип парней в лес поведет, с меня только утренняя зарядка: на лыжах они и в лесу находятся. А кого это ты там приволок? Никак бабы?

– Они.

– Ну и на хрена они здесь сдались? Ты что, решил мне тут дисциплину хулиганить? Якорная цепь! – нахмурился Гаврилов.

– Ну, я думаю, не следует пренебрегать тем фактом, что у нас все же не сопливые мальчишки, а взрослые мужики. Разрядка нужна в любом случае, – лучезарно улыбнулся Антон.

– Возможно, вот девок я только двух наблюдаю.

– Ну так и поощрять нужно только особо отличившихся. Дополнительный стимул никогда не помешает.

– У тебя опыта работы с людьми побольше будет, так что, наверное, ты знаешь что говоришь. Вот только как бы грызня не началась.

– Семен, вот скажи, как ты наказываешь парней?

– По-разному бывает.

– А поощряешь? Думаешь, объявил благодарность – и бойцы рады до безумия? Должно быть что-то вещественное. То, что они могут пощупать руками. Да сейчас им хоть жалованье добавь вдвое – они отреагируют вяло, так как деньги эти им тратить негде, а в город мы их пока отпустить не можем.

– А кто сказал, что после ТАКОГО поощрения они не подорвутся и не сбегут в город, где все эти радости есть? – взъярился Семен.

– Не хотелось бы, чтобы сбежали, но уж лучше пусть это случится сейчас, чем позже, когда мы на них будем рассчитывать.

– Тоже верно, – вынужден был согласиться мичман.

– Ну так как, есть кандидаты на поощрение?

– Больше всего поощрений у Зубова и Панкова. Парни сообразительные, показатели хорошие. Опять же единственные, кто едва меня не продырявил.

– Ого. И этих ты поощряешь?

– Если эти не сбегут, то не сбегут и другие.

– А как Варлам?

– А что Варлам? Поначалу-то пытался поставить себя паханом, ну это ты помнишь, при тебе еще было. Теперь скрипит зубами, но терпит, хотя ему-то труднее всех – он ведь из блатных.

– Угу. Значит, и впрямь приперло мужика, решил все же изменить свою жизнь. А может, его премируем?

– С чего бы это? Здесь и сейчас они все равны, так что все по заслугам. Не ломай того, что уже работает как часы.

– Гризли, вот смотрю на тебя и поражаюсь: это какой же командир в тебе пропал.

– Антон, что ты еще задумал повесить на меня?

– Ничего, – простодушно улыбнувшись, ответил Песчанин.

– Антон, мы ведь не первый год знаем друг друга.

– Во всяком случае, это перспектива даже не на будущий год, так что не ломай себе голову.

– Ох, что-то мне говорит, что она у меня еще поболит, и крепко. Ну что, строю парней, что ли?

– Строй.

Десяток крепких мужиков быстро построился посреди двора, как всегда это происходило перед началом занятий, недоумевая, к чему это сейчас понадобилось: предстояли занятия с дядькой Антипом, а тот никогда не был сторонником солдатчины.

Старый охотник никогда не повышал голоса, парни ходили за ним гурьбой, но вот, как выражался Гаврилов, дисциплину хулиганить никто не пытался. Нет, были и шутки и подколки, вот только дядька Антип на них реагировал, как и положено реагировать взрослому, умудренному опытом мужику, а именно – снисходительно, как на безвинные детские шалости.

Несмотря на отсутствие в его манере обучения системы поощрений и наказаний, он умудрялся увлекать учеников настолько, что те и не думали отвлекаться на его занятиях, а материал усваивали как-то легко и непринужденно. Наверное, сказывался огромный опыт охотника и натуралиста: дядька Антип не только был кладезем охотничьей премудрости, но и очень много знал о повадках животных и мог все это преподнести настолько интересно, что парни были готовы слушать его часами. Опять же занятия происходили на свежем воздухе, в лесу, так сказать, на натуре. Из каждого выхода они возвращались с добычей – что ни говори, а котел нужно было разбавлять свежим мясом.

Тем более их удивило построение именно перед выходом в лес. Они, конечно, видели, что Антон Сергеевич – если к Семену все обращались не иначе как «командир», то к Песчанину только по имени-отчеству – привез девок, которые все еще оставались в санях. Однако они справедливо полагали, что девки предназначены для начальства, которое на весь день остается на заимке, а о профессиональной принадлежности все время хихикающих баб гадать не приходилось. Оно и понятно – если Антон Сергеевич только вернулся из города, то командир вместе с ними провел здесь уже четыре месяца и так же, как и они, не видал женской ласки. Да что там, они вообще не видели женщин все это время.

Стоит ли говорить о том, какими глазами парни смотрели на женщин, и особенно на командиров, которые вот так вот беззастенчиво показывают свое превосходство над ними. Антон, ловя злые взгляды, буквально слышал, как скрипят зубы. Но в каком бы настроении ни были великовозрастные курсанты, команду они выполнили.

– Зубов, Панков. Выйти из строя.

– Есть.

– Есть.

Парни, четко печатая шаг, вышли из строя и замерли перед начальством, буравя его угрюмыми взглядами. Антон прекрасно понимал, что творится сейчас у них на душе, и мысленно ликовал, так как, что бы они ни думали, мнение их было ошибочно. Курсанты были рослые, со здоровым румянцем. Антон припомнил, какими они прибыли сюда, и не без удовольствия отметил, что, несмотря на высокие нагрузки, они прибавили в весе и как-то раздались в плечах. Эта особенность была присуща не только им – подобные изменения он подметил у всех. Если бы он проводил с ними каждый день, как Семен, то, возможно, это и не бросилось бы ему в глаза, но месячное отсутствие позволило, как говорится, ощутить разницу.

– Вот Семен Андреевич говорит, что вы показываете самые лучшие результаты и имеете больше всех поощрений.

– Ага. И взысканий поболе, чем у других, – невольно буркнул Панков, припомнив все те наряды на работы, что им пришлось отходить.

– Ну взыскания вы уже отработали. А вот с благодарностями нужно что-то делать. С сегодняшнего дня на заимке вводится премиальный день. – Говорил он достаточно громко, чтобы его могли слышать все, слышать и делать выводы. – У вас выходной, до самого вечера. А вот эти красавицы помогут вам скрасить этот день и сделать его поистине праздничным. Баньку-то сами истопить сумеете?

– А это…

– А как…

– А мигом… Мы, значит…

– Ну вот и ладно. Идите отдыхайте.

Парни, не веря своему счастью, подхватили под ручки хихикающих и озорно стреляющих по сторонам глазками девок, повели их к баньке, которая у дядьки Антипа, нужно заметить, была большой и просторной. Одна из девок на сгибе локтя несла корзинку, в которой характерно тренькнуло, что также не укрылось от внимательно следящих за происходящим парней.

– Командир…

– Не бузи, Семен. Две бутылки сухача, ничего им не станет.

– Ну, чего рты раззявили! Будет и на вашей улице праздник! – рявкнул на оставшихся в строю Гаврилов. От его рыка все встрепенулись, сломавшийся было строй вновь выровнялся. – Варламов, – вот такая фамилия у Варлама, ничего удивительного, – выводи людей за забор. – Потом обернулся в поисках хозяина заимки и, подозвав его, тихо произнес: – Дядька Антип, ты это… Парням сейчас совсем хреново.

– Да понятно все, Семен Андреич. Не переживайте. И погоняю и увлеку. Но дело нужное вы придумали, не то одичают тут вовсе.

Как ни опасался Семен, но ничего негативного из затеи Антона не вышло. Правда, в ту ночь четверо ушли в самоволку. Как потом сообщил дядька Антип, прогулявшийся по их следам, парни повернули обратно на полпути до Владивостока. Как видно, самовольщики все же пересилили себя и решили вернуться. Это радовало. Выходило, что люди подобрались правильные, действительно желающие как-то изменить свою жизнь.

Разумеется, оставлять самоволку без какой бы то ни было реакции Антон не собирался, как, впрочем, не собирался и применять наказания. Все же ломка у парней была капитальная.

– Ну и как это понимать? – спросил Песчанин, глядя поочередно в глаза четверым самовольщикам, среди которых были и премированные Панков и Зубов.

– Дак бес попутал. Тоска взяла. Как подумаешь, что там вольная жизнь, а тут прямо солдатчина, так и вовсе от тоски выть хочется, – вздохнув, ответил за всех Панков.

– Отчего же вернулись? Ну и шли бы дальше вольной жизнью жить.

– А чего мы там не видели, в той вольной жизни. Клопов да сивухи? Оно, конечно, вольно, да только просвету-то нет.

– А здесь, стало быть, есть?

– Здесь все по-честному. Обещали, что тяжко будет, – вот оно и тяжко. Обещали холод да голод – знать, так и будет. Вот только еще обещали, что жизнь иная будет. Потом. И в то верим. Потому и вернулись, хоть и мочи больше нет.

– Знать, все же есть, раз вернулись. Ладно, парни. На первый раз наказывать не буду. Проявили слабость, но образумились, вернулись. Но в другой раз на такое не рассчитывайте.