Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 - Ник Тарасов

Михаил вытер руки ветошью и выпрямился. Он был весь в опилках и древесной пыли, но выглядел довольным — видно, работа спорилась.

— Здравствуйте, Егор Андреевич, — поздоровался он. — Рад вас видеть. Как съездили?

— Хорошо съездил, — кивнул я, не вдаваясь в подробности. — Так что насчёт купца?

Михаил слегка замялся, почесал бороду и предположил:

— Должен вот-вот быть, изо дня на день. Потому что последний раз был полторы недели назад.

Я же задумался. Почему полторы недели? Тот же приезжает раз в неделю, как часы, я сам с ним договаривался. А потом вспомнил, что озадачил его стеклом.

— Может быть, приедет уже с каким-то решением насчёт стекла, — сказал я вслух, больше рассуждая с самим собой, чем обращаясь к Михаилу.

— Стекло — дело хорошее, — поддержал тот. — С ним в избе и светлее, и теплее. Только дорого, поди.

— Дорого, — согласился я. — Но овчинка выделки стоит. Зимой окна не придётся бычьим пузырём затягивать, да и света больше будет — можно и по вечерам работать, и детишек грамоте учить.

Михаил посмотрел на меня с уважением. Видно, не привык он к таким рассуждениям от барина — чтоб о простых крестьянах думал, об их удобстве беспокоился.

— Вы, Егор Андреевич, не как все, — сказал он, качая головой. — Другие бояре только о себе пекутся, а вы и о нас думаете.

Я смутился от такой прямой похвалы, но виду не подал.

— Это не доброта, Михаил, — сказал я серьёзно. — Это расчёт. Будете вы жить хорошо — будете и работать хорошо. А будете работать хорошо — всем от этого выгода будет: и вам, и мне, и всей Уваровке.

Михаил хмыкнул, но спорить не стал. Видно было, что моя логика ему понятна, хоть и непривычна.

Я ещё раз оглядел ангар, прикидывая, сколько досок уже заготовлено и сколько ещё потребуется для новых домов. Выходило, что если так пойдёт, материала должно хватить.

— Ладно, Михаил, — сказал я, — продолжай работу. А я еще пройдусь.

— Доброго дня, Егор Андреевич, — попрощался Михаил и вернулся к топорищу.

Пройдясь по деревне, я встретил Митяя.

— Митяй, подь-ка сюда, — махнул я рукой, и парень тут же подскочил, как будто только этого и ждал.

— Чего изволите, барин? — спросил он, вытягиваясь в струнку.

Я неторопливо достал из котомки, которую привёз из города, специальный заказ, который сделал у кузнеца ещё до свадьбы. Развернул тряпицу и показал Митяю несколько блестящих металлических крючков для удочек. Глаза парня округлились от удивления и восторга.

— Господи, барин, это откуда такая красота? — выдохнул он, разглядывая диковинку.

— Это, Митяй, чтоб рыба ловилась самая большая да жирная, — пояснил я, довольный произведённым эффектом. — С ними рыбу ловить удобнее будет, чем с самодельными из проволоки.

Митяй осторожно взял один крючок, повертел в руках, даже попробовал остроту пальцем и тут же отдёрнул руку — острый!

— А вот, — продолжил я, доставая из кармана небольшой моток, — шёлковая нить, которую я купил, когда Машке шили свадебное платье. Крепкая, тонкая — то, что нужно для хорошей снасти.

Митяй принял моток с таким благоговением, словно это было не меньше чем царская корона.

— Вот тебе задание, — сказал я, хлопнув парня по плечу. — Завтра тебе нужно наловить рыбы, поэтому сегодня хватай ребятню и сделайте несколько удочек. Да свою поправь, что треснула в прошлый раз, помнишь?

— Как не помнить, барин! — кивнул Митяй. — Такого леща упустил из-за неё, что до сих пор сердце кровью обливается!

— Ну вот, — усмехнулся я. — А завтра с утра накопайте червей, да побольше. И чтобы к обеду у нас было как минимум полторы-две корзины рыбы. Понял?

— Понял, барин! — подпрыгнул Митяй от радости. — Всё сделаем в лучшем виде!

Он бережно завернул крючки и нить в тряпицу, сунул за пазуху и, не дожидаясь дальнейших указаний, помчался прочь, крича на всю деревню:

— Гришка! Где ты там прячешься, бездельник? А ну выходи! Дело есть!

Я только головой покачал, глядя вслед этому вихрю энергии. Что ж, завтра у нас будет свежая рыба — и немало, судя по энтузиазму Митяя.

Вечером, когда солнце уже клонилось к закату, мы собрались под старой яблоней во дворе.

Собрались в узком кругу, так сказать, самых приближённых: был я, Фома, Петька с Ильёй, Семён, Степан, Прохор, да Захар с Иваном.

Мужики, получив моё разрешение, достали бочонок пива, который Фома привез с города. Кружки наполнились пенным напитком, и разговор потёк неторопливо, как река в жаркий день.

— За хозяина и хозяйку! — поднял кружку Фома. — Дай Бог им счастья и здоровья на долгие лета!

— За хозяина! — поддержали остальные, и мы выпили.

Пиво было отменное — хмельное, с горчинкой, как раз такое, как я любил. Машенька к нам не присоединилась — сказала, что устала после всех этих свадебных хлопот и пошла спать пораньше. Я не настаивал — женщине среди мужицких разговоров делать нечего, тем более, что говорить мы собирались о делах хозяйственных.

Семён, всё ёрзал на месте, явно желая что-то спросить, но не решаясь перебить разговор. Наконец, улучив момент, он обратился ко мне:

— Барин, а нужно ли что-то ещё делать в плане готовки стекла? Может, какие изменения в составе или в печи?

Я отхлебнул пива и задумался. Семён делал успехи в стекольном деле — с тех пор, как я показал ему, как правильно смешивать песок, поташ, известь, да как регулировать температуру в печи. Бутылки у него выходили ровные, прозрачные — загляденье.

— Нет, Семён, — покачал я головой. — Всё у тебя здорово получается. Так что продолжай в таком же темпе. Кстати, — добавил я, вспомнив о планах расширения производства, — где-то на днях должен прийти обоз за досками и привезут ещё одну форму с бутылками поменьше. Для фармации будем использовать.

Семён просиял — видно было, что похвала ему пришлась по душе.

— Так что, — продолжил я, — придётся плавить стекла где-то в полтора-два раза больше. Справишься?

— Справлюсь, барин! — уверенно кивнул Семён. — Только одному тяжеловато будет.

— Так и я о том, — согласился я. — Выбирай себе толкового помощника, чтобы тот помогал и