Ревизор: возвращение в СССР 39 - Серж Винтеркей

думаю к трем нас точно должны отпустить. Если в 15.30 можешь… Только недолго, мне еще за бабушками в деревню надо съездить. Я бы телеграмму им дал, но не представляю, как объяснить в телеграмме, что у меня премьера в театре, и они должны бросать все и ехать в субботу ко мне. На месте посмотрю, могут ли они вообще, или дела какие в колхозе важные…

— Могу. Да, Эльвира и Никифоровна очень обрадуются, думаю…

— Надеюсь. Тогда я подъеду к вашему Горному в это время.

— Буду ждать.

* * *

Москва, кабинет председателя Торгово-промышленной палаты

Блащицкий Игорь Борисович на работе сегодня появился в настроении свирепом и с твердым намерением навести порядок в отделе по выставкам. Вчера, после гневного звонка своего старого знакомого Федосеева из Союза советских обществ дружбы он пришел в форменное бешенство, узнав, что один из его подчиненных мало того, что ухлестывает за замужней женщиной и использует для этого служебные возможности, так еще и пытается саботировать работу одного из отделов дружественной организации.

Федосеева Блащицкий хорошо знал и уважал и как человека, и как профессионала. Он полностью согласился с тезисом того о недопустимости такого поведения своего сотрудника и клятвенно заверил, что примет самые серьезные меры по исправлению ситуации. Положив трубку, он готов был рвать и метать, но санкции пришлось отложить. И Андриянов этот, и его начальник отсутствовали до конца дня. Заняты были организацией крупной выставки. Сам же их туда и отправил, — досадовал Блащицкий, но делать было нечего. Пришлось перенести «казнь» на следующий день.

Приехав домой, Игорь Борисович думал, что успокоится и остынет немного. Но какое там. Рассказал жене о произошедшем, а она возьми да напомни, как к ней так же в молодости приставал парторг завода, куда она по распределению после института попала. Они ведь тогда тоже уже почти год как женаты с ней были, а того это нисколько не смущало. Хорошо тогда тесть поднял свои связи и помог приструнить гада и Игоря Борисовича смог образумить, когда тот порывался идти тому мерзавцу морду бить. А ведь если б не тесть, мог и в милицию загреметь, и карьеру свою похоронил бы в самом начале… Неизвестно, где бы был сейчас… У Игоря Борисовича до сих пор кулаки невольно сжимались, когда ту историю вспоминал. Так что дома он не остыл нисколечки, даже скорее наоборот, и утром был настроен разобраться с Андрияновым без всяких компромиссов.

— Ольга Николаевна, Рябко ко мне, срочно, — скомандовал он секретарю в селектор, едва стукнуло девять часов и рабочий день официально начался.

Думал вначале его вместе с Андрияновым вызвать, но решил, что нехорошо распекать начальника на глазах его подчинённого. Ничего, Рябко, по идее, и сам после беседы с ним сможет передать Андриянову весь необходимый посыл от него…

Глава 9

Москва, кабинет председателя Торгово-промышленной палаты

Рябко явился буквально через пять минут. Судя по запыхавшемуся виду, только пришел на работу. Даже бумаг никаких не захватил, хотя обычно всегда сновал с папкой в руках и вечно документы какие-то подсовывал.

— Что за бардак у вас в отделе творится, Федор Маркович? — с места в карьер взял Блащицкий. — Распустили сотрудников, совсем не смотрите за персоналом!

— Да что вы, Игорь Борисович, — опешил Рябко, судорожно пытаясь сообразить, кто из его подчиненных мог попасть в поле зрения председателя, да еще и явно в очень негативном свете. — О ком вы говорите?

— Вы даже не знаете, о ком речь? Хорошо же вы информированы о делах своих подчиненных, — скептично заметил Блащицкий. — Ну раз такое дело, введу вас в курс… Вчера поступила жалоба от начальника Союза советских обществ дружбы и связи с зарубежными странами на некоего Андриянова Антона Григорьевича. Знакома вам эта фамилия?

— Конечно, — кивнул Рябко, услышав фамилию своего зама, прекрасно понимая, что начальник последний вопрос задал скорее из сарказма и лучше сейчас быть максимально лаконичным в ответах, так как председатель явно сильно не в духе и на Андриянова зол. Надо сначала выяснить, в чем дело, чтоб не сделать ситуацию еще хуже по незнанию.

— Так вот, — продолжил тем временем Блащицкий, — оказалось, что ваш заместитель уже несколько недель пытается ухаживать за сотрудницей Союза обществ дружбы, особо подчеркну, замужней сотрудницей, у которой двое маленьких детей к тому же…

Рябко, услышав это, чуть зубами не заскрежетал. О том, что его заместитель любитель противоположного пола он был прекрасно осведомлен. Ранее не раз в шутку спрашивал, когда же тот угомонится, но сильно негативных эмоций по этому поводу не испытывал, поскольку Андриянов всегда был очень разборчив и чрезвычайно осторожен в своих похождениях. И вот пожалуйста!..

— Я приму меры, Игорь Борисович,… — начал говорить Рябко, но начальник тут же его прервал.

— Я еще не закончил. Потрудитесь дослушать до конца. А потом уже я буду вам говорить, какие меры и по отношению к кому будут приняты, — сказал председатель таким тоном, что Рябко моментально заткнулся, вжав голову в плечи. — Ваш Андриянов не только позволил себе пытаться разрушить семью сотрудницы дружественной нам организации. Он использовал служебные возможности, чтобы преследовать ее. Мне точно известно, что он пытался сначала попасть в Болгарию, а потом в Ялту и Сочи, чтобы оказаться там же, где в данные периоды была в командировках вышеупомянутая сотрудница. А не сумев, начал саботировать работу отдела книгообмена, в котором работает эта женщина. Не мне вам объяснять, что такое поведение выходит далеко за рамки аморального поведения. Ведь для своих низменных целей ваш заместитель, не стесняясь, использовал ресурсы и возможности нашей организации.

Рябко, слушая отповедь начальника, постепенно начинал просто трястись от ярости. Чертов Андриянов с его бабами! — думал он. — Подвел меня под монастырь, идиот. Рябко моментально вспомнил все нестыковки последних нескольких месяцев, связанные с его заместителем, и сложил два и два. И сотрудничество с отделом книгообмена Андриянов предложил совершенно неожиданно. И ведь так логично все обосновывал, соловьем разливался… И в Болгарию всеми правдами и неправдами хотел попасть, так щемился и так расстроился, когда не вышло. И отпуск потом этот выпросил себе, чтоб в Ялту и Сочи поехать… А теперь на волоске и сам, и Рябко тоже подставил серьезно. Блащицкий такой промах вовек не забудет, особенно раз ему самому прилетело.

— И очень настораживает меня, Федор Маркович, — сурово произнес