Тиран Золотого острова - Дмитрий Чайка

потерялся, а в голове его забили тревожные барабаны. Ведь если у Энея будет много оружия и золота, то и армию он наберет такую, какую захочет. И неважно, что у него почти нет земли. По Великому морю шатается уйма голодных парней, готовых служить за сытную кормежку и долю в добыче. На Сифносе много золота и серебра, а теперь еще и железо это… Получается так, что не следует Кимону вершить то, что он задумал. Глупость это будет, ошибка смертельная. Ему выгодно встать рядом с тем, кто богами отмечен.

Он обнял больную голову и задумался снова. Или все же зарезать его, как велел посланник ванакса? Агамемнон могуч, он раздавит зарвавшегося мальчишку. А если Эней построит еще десяток таких кораблей, как та бирема? Если они вдвое быстрее, чем обычный корабль, да еще и ломают носами доски борта, то победа Агамемнона становится не такой уж вероятной. И еще… Даже если он прикончит Энея, дадут ли ему обещанную награду или просто используют, а потом все равно казнят за измену? Ванакс собственного дядю за трон убил, так что ему какой-то басилей захолустного острова, да еще и предатель. Агамемнон — отъявленная сволочь. Убьет и не поморщится. Да, все же лучше предать один раз, а не два. Тем более что так есть хоть какие-то шансы извернуться и уцелеть. Ванакс не всемогущ, его ненавидят многие цари Ахайи.

Вот так, в тягостных сомнениях, басилей Кимон просидел до самого утра, не решаясь сделать полсотни шагов до соседних покоев. Страх будущего боролся в нем с надеждой на лучшее, и ничто пока не могло перевесить. Светало уже, и первый луч солнца проник через крошечное окошко под потолком, озарив просто обставленные покои. Здесь, на Сифносе, из добытого богатства оставалось немного. Алчный ванакс Агамемнон выгребал все до последнего сикля.

— Слушай, я уже устал ждать, — услышал Кимон, и в комнату вошел Эней, который расположился в кресле, что стояло напротив кровати. — Ты вроде бы убить меня собирался. Я тебя и в собственном доме поселил, и даже сказал, где сплю. Так чего ты теряешься? Мы с парнями всю ночь сидим, ждем тебя, а ты тянешь до утра. А у меня, между прочим, сегодня тяжелый день.

— Откуда ты знаешь? — растерянно посмотрел на него басилей, который, откровенно говоря, уже решился сделать то, за чем приплыл на остров. Все же союз с Агамемноном показался ему надежней. Но теперь он вконец растерялся и испуганно заговорил. — Тебе боги шепчут, да? Они говорят тебе, как поступать? Мне Филон сказал, что ты богами отмечен, и знаешь столько, сколько самый ученый жрец из Пер-Рамзеса не знает. Алкаст про воду все уши прожужжал. Он клянется, что люди за тебя голыми руками любого разорвут. Воины твои хвалятся, что три корабля критян утопили в одном бою. Ты кто, Эней? Ты сын бога? Если так, то я не стану тебя убивать. Кто я такой, чтобы идти против воли небожителей!

— Я сын Анхиса из Дардана, — покачал головой собеседник. — Что тебе пообещали?

— Полное прощение и два острова, — невесело усмехнулся Кимон. — Милос и Сифнос. А мою семью все равно вернули бы за выкуп, если бы ты погиб. Так что я ничего не терял.

— И что тебя остановило? — внимательно посмотрел на него Эней.

— Не стал бы я тебя убивать после того, что услышал, — пожал плечами Кимон, обливаясь холодным потом. — А ты и сам, оказывается, знаешь все. Тогда зачем ты со мной играешь? Просто казни, жену и детей не трогай только. Они не виноваты ни в чем.

— Я дал тебе шанс, и ты им воспользовался, — не меняясь в лице, ответил тот, кого Кимон ненавидел еще вчера утром. — А жену и детей тебе скоро вернут. У нас на севере принято щадить тех врагов, что признали свою вину. Мы поступаем так вовсе не потому, что мы трусы, а потому что это возносит нас над ними. Так делал еще великий царь царей Хаттусили, и я считаю, что это очень разумный обычай. Лить кровь понапрасну — дикость.

— А если враг получил прощение, а потом предал? — криво усмехнулся Кимон.

— Тогда его уничтожают как бешеную собаку, чего бы это ни стоило, — ответил Эней и встал с кресла. — На вражду у нас всегда отвечают враждой. С твоего позволения, я немного посплю, Кимон. У меня сложная ночь была. Не каждый день тебя собираются зарезать в собственной постели.

— Погоди! — остановил его басилей. — После твоего убийства я должен сообщить в Навплион. Десять кораблей выйдут сюда, чтобы привести остров к покорности.

— Это те, что Диомед из Аргоса должен возглавить? — лениво поинтересовался Эней, который уже почти что вышел из комнаты.

— Ты и это знаешь? — побледнел Кимон. — Ты прорицатель? Тебе ведомо то, что будет? Как ты это делаешь?

— Ты можешь не убивать меня еще месяц? Ну, хотя бы три недели! — попросил вдруг Эней и провел ладонью по горлу. — Вот так надо!

Кимон вместо ответа кивнул, с трудом проглотив ком. Тиран Сифноса вышел, а басилей, совсем без сил, обнял больную голову руками. Теперь у него точно нет назад пути. Ванакс Анамемнон скормит его своим псам.

1 Энгоми — город, развалины которого находятся на востоке Кипра, в 6 км севернее г. Фамагуста. Ассоциируется с Алассией в хеттских источниках. Примерно в это время был сожжен «народами моря», частично заселен заново, но прежнего значения не достиг. Рядом с ним возник богатейший древнегреческий полис Саламин, куда и переместилась жизнь из руин Энгоми.

Глава 9

Феано трясущимися руками перебирала одежды и украшения, что прислали ей с Сифноса. Она не знала точно, чьи именно платья лежали перед ней, только могла догадываться. Понимала ли она, какая судьба постигла владелицу этих платьев? Понимала. И ей было плевать на нее. Главное, что вся эта красота теперь принадлежит ей самой. Она взяла массивные серьги, с подвесками из золота и камней, оснащенные бронзовыми петлями, и нацепила их сверху на уши. Тяжелые! Уши даже немного неметь начали. Ну да ничего, ради такой красоты и потерпеть можно. Что тут еще! Браслеты из золота, две штуки. Браслеты из серебра — четыре! Кольца и перстни — целая горсть. Зеркало из полированной бронзы